выставляю на суд общественности.
Павел, дай бог сказать не во вред, а потому начну издалека.
Давно, лет двадцать пять тому назад, я оказывался в щекотливой ситуации: мне, неостепененному приходилось писать рецензии на соискателей. Во-первых "профессуре" всегда было не до дел "второстепенных", а легче было обязать читать меня, что бы получить, по возможности, беспрестрасную выжимку. После нескольких потуг начал писать три рецензии: официальную для верха и две своих: положительную и разгромную. Последнюю отдавал соискателю для поддержания духа братства "критиков", положительную на кафедру.
Потому и наберусь хамства спросить Вас: когда писали, кого видели в качестве воспринимателя? Подозреваю, что самого себя. А так не годится. Когда сами слушатель себя, то это эссе. А Вы не писали эссе. Вы излагались. Но горе тому говорящему, кого не удосуживаются слушать - наступит глубокий разлад со своим внутренним миром. Это как если слова уважаемого Тайсаева для этого форума попадут, допустим, на курайник...
Вначале читал, как критик, желающий получить знания. Потом, как мальчик, которому читают интересную сказку, потом, как нейтральность "для бессонницы". Ничего не получалось, не усваивалось и не сопровождало. И не потому, что написанное безграмотно или некчемно, напротив - кладезь где-то рядом. Но когда гениально-наивное начинает граничить с высокобалконной философией через терминологию для словарей, поневоле подвешиваешься. А искать опору уже лень.
Потому, не в назидание, разрешите, со всем уважением к Вам, я расскажу "полдня" прогулки с сынишкой, когда ему было не то три, не то четыре годика.
Я был занят писаниной, но Мама на выгнала на волю, что бы затеять уборку - потому на полдня я был обречен... Дело в том, что я не воспитатель, а назидатель. Назидать, значит, уметь отделываться короткими "шлепками" для памяти (рефлекса), но не ставить пред однозначным выбором. И начали мы с сынишкой, застыв пред лужей, которую надо было либо форсировать, либо обходить. И тот, и иной путь нормален. Однако в большой луже отражались вполне себе волшебные облака. И эти облака увидел не только Он, но и я.
Зачем и почему облака на небе и в луже? Я, будучи еще погруженным в свою писанину, ответил - что бы нам было сподручней между ними. Но это не было принято, мне ответили шлепком башмачка по луже. Ну не говорить же о поверхностной пленке из бензогрязи и ньютовских углах отражения. Я взял сынишку на руки и пошел в обход, обещая, что сейчас же почти обязательно расскажу нечто интересно про облака и лужу, если Он просто будет идти по нашей сиюминутной жизни рядом.
И мы дошли до парка, потом до реки, потом собирали листья, потом кушали мороженное... и говорили, говорили, а потом нашелся дуб, который мы вдвоем не смогли обхватить. И тут я спросил, уж не знаю себя или его: "а ты слышишь как крадутся капли воды из лужи в небесные облака"?
И что? Затаив дыханье, мой любимый друг ответил, "ой, папа, слышу".
