Психика и мозг

[АrefievPV]

Факты и пр. Чуток размышлизмов на вольную тему.

Любой факт – это интерпретация наблюдателя. Любой факт основан на знаниях (в самом широком смысле) наблюдателя.

Можно немного развернуть: факт – это интерпретация  наблюдаемого/ощущаемого/представляемого наблюдателем с позиции (или, на основе) его знаний/опыта.

Понятно, что факт, это не любая интерпретации, а только та, которая согласована с интерпретациями других наблюдателей. Вот тогда такая интерпретация будет считать объективной (типа, имеющей некий прообраз в действительности, который, якобы, не зависит от наблюдателя). Люди просто упускают из виду, что интерпретация может оказаться схожей из-за схожести того, на основе чего данная интерпретация формируется – из-за схожести знаний, из-за схожести опыта, из-за схожести воспринимающих и анализирующих структур организма и т.д. и т.п. Как уже неоднократно говорил, объективность основана на согласованности.

Кстати, внутри тоже ведь подобное происходит – ощущения, возникающие вследствие поступления сигналов по разным каналам восприятия и в разных форматах, тоже должны быть согласованы, чтобы организм/мозг, расценил их как отражение чего-то действительного (находящегося снаружи), а не как внутреннюю галлюцинацию.

Немного про знания.

Знания/опыт могут быть структурированы и по категориям, и по приоритетности, и по пластичности, и по параметру «унаследованные и/или приобретённые при жизни», и по параметру «знания социума и личный опыт» и т.д. и т.п.

В качестве образного примера, как может быть организована система знаний:

Например, наиболее общие категории знаний социума (интериоризированные человеком) обычно обзываются мировоззрением, мировосприятием, мироощущением, менталитетом, моралью и т.д. Формируются они с участием: личного опыта, врождённых предпочтений и способностей, воспитания/обучения/дрессировки.

Всевозможные концепции/парадигмы/учения формируются внутри этих наиболее общих категорий знаний. Всевозможные (тоже разной степени обобщения) теории/гипотезы/идеи формируются уже внутри концепций/парадигм/учений. И так далее – по иерархии.

Зачастую, такие иерархии образуют параллельные «слои», связанные между собой. Такие «слои» также образуют свою иерархию.

Например, «слой» наследственных знаний, проявляющийся: во врождённых способностях, во врождённых предпочтениях, во врождённых рефлексах и прочих врождённых свойствах/качествах организма, находится в основе.

Поверх этого «слоя», в процессе онтогенеза, начинает формироваться «слой» вкусов, предпочтений, оценок «хорошо/плохо», условных рефлексов, навыков, привычек и т.д. и т.п. На этом же «слое» начинают формироваться (опять-таки, путём интериоризации) внутривидовые системы коммуникации (эмоциональный язык и членораздельная речь).

И так далее.

Важный момент – обобщающие совокупности знаний (менталитет, парадигма, концепция, теория и т.д.) формируются на основе множества локальных знаний. При этом, большая часть таких локальных знаний оказывается вне формируемой обобщающей совокупности, а оставшиеся локальные знания образуют между собой связи и, таким образом, формируют костяк будущей обобщающей концепции, парадигмы, теории и т.д.

Следует обратить внимание, что изначально теория (буду использовать одно понятие вместо целого ряда перечислений) не формируется из фактов – она формируется из множества локальных знаний, которые с позиции данной теории ещё никак не могут являться фактами (поскольку самой теории ещё нет). И только после формирования теории эти локальные знания становятся в рамках этой теории фактами. То есть, не факт лежит в основе теории, а теория лежит в основе факта.

Далее, в рамках этой же теории могут интерпретироваться и другие локальные знания (для подтверждения/опровержения теории), либо как факты, либо как ложные интерпретации.

Всю эту систему знаний можно обозвать моделью реальности. И, разумеется, всё это я обрисовал весьма условно. 

Кстати, в любой системе есть своя модель реальности, в соответствии с которой система и формирует (и проявляет) свою ответную реакцию на воздействие. Ответная реакция может быть: как целостной, так и частичной; как общей, так и местной; как мгновенной (сразу после воздействия), так и отсроченной (через некоторое время после воздействия) и т.д. и т.п.

Повторю: знания любой системы определяются её структурой. Воздействия окружающей среды формируют структуру системы (можно сказать: адаптируют систему, обучают систему). Соответственно, если для нескольких систем набор воздействий оказывается схожим (по каким-то параметрам), то и формируемая структура у этих систем будет схожей.

Аналогично и у нас формируются схожие (разумеется, на определённом уровне, частично)  системы знаний (включая язык, менталитет, мораль). Например, если мы воспитываемся и растём (в детстве мозговые структуры весьма пластичны и очень легко и быстро откликаются на воздействия) в схожем социальном и природном окружении, то у нас сформируется и схожее мировосприятие, менталитет и мораль.

Итак: любой факт – это не вещь сама в себе, а только интерпретация, легитимизированая, некорректно понимаемой объективностью.

То есть, людьми, по умолчанию, подразумевается (этот момент, зачастую, вообще не осознаётся), что такая интерпретация является отражением чего-то независимого, которое существует в какой-то там форме/виде в действительности. В общем и целом, это даже на уровне действительности не так (а про Реальность я даже и не говорю). Все эти формы/виды – это ведь наши интерпретации.

Небольшое замечание в сторону.

Для нас (и вообще – для всего) существует только то, с чем мы взаимодействуем. Ни одно измерение и наблюдение не возможно без взаимодействия. Без взаимодействия невозможно убедиться в существовании (в конце концов, только наличие взаимодействия доказывает наличие существования).

Но взаимодействие сущностей, уже само по себе, подразумевает изменения взаимодействующих сущностей.

Взаимодействие – это взаимное действие друг на друга, взаимное влияние друг на друга и, соответственно, взаимное изменение друг друга (без наличия изменений невозможно выявить наличия воздействия).

То есть, наличие взаимодействие означает и наличие взаимозависимости.

Как, в таком случае, можно утверждать, что нечто наблюдаемое не зависит от наблюдателя? Оно зависит просто по определению (как и сам наблюдатель при наблюдении зависит от наблюдаемого).

Отсюда приходим к выводу, что независимость не может являться критерием объективности. Ведь всё, что существует для нас, всё это зависит от нас (как и мы от него).

Единственным подходящим критерием объективности является согласованность.

На базовом уровне любой действительности необходимым и достаточным условием: и объективности и существования, является наличие согласованность структуры. Само наличие согласованности (совпадения, одинаковости) структур между двумя сущностями на базовом уровне, уже говорит о том, что эти согласованные структуры являются отражением друг друга (или, по-другому говоря – они отражают друг друга).

Отражают друг друга – это, уже само по себе, означает взаимное действие друг на друга. То есть, на базовом уровне оказываемое действие является полностью определяющим возникающую структуру. Но, так как, действия встречные и структуры базовых сущностей определяются этими встречными действиями, то эти базовые сущности существуют друг для друга.

Однако, возможен вариант, когда действие только одностороннее. Например, когда обе базовые сущности оказались с одинаковой структурой в результате действия со стороны третьей сущности. В этом случае, третьей сущности для этих двух сущностей не существует (они с ней не взаимодействуют – то есть, не оказывают на неё действие), а они друг для друга существуют (структуры одинаковые – связь/взаимодействие имеется).

Подчеркиваю – речь выше шла о сущностях действительности (не надо путать действительность с Реальностью).

И ещё. Если мы с чем-то взаимодействуем, то, значит, между нами есть связь. Если есть связь, то мы находимся в одной системе. В данном случае, мы все находимся в нашей Вселенной.

Теперь немного о Реальности.

Сами действия – это не есть какие-то предметы, объекты и т.д. – это просто действия. Кстати, на уровне Реальности действия сводятся к отражениям (к Базовым Отражениям Реальности).

Сами действия невозможно не увидеть, ни услышать, ни ощутить. На сами действия нельзя оказать никакое воздействия по определению – то есть, по критерию существования действия для нас не существуют.

Здесь можно привести в пример, парадоксальную, на первый взгляд, аналогию с «невидимостью» самих фотонов. Фотон внезапно становится «видимым», когда он попадает на рецептор и, тем самым, запускает последовательно-параллельный каскад реакций (начиная с электронных оболочек атома до структур сетчатки глаза, структур первичных зрительных зон в коре головного мозга и далее).

Объекты также становятся видимыми для нас, когда отражённые (точнее – переизлученные) от них фотоны попадают на наши рецепторы.

Но все пролетающие мимо рецепторов фотоны «невидимы» и их невозможно осветить другими фотонами, чтобы те, в свою очередь, отразились и попали на наши рецепторы.

Продолжу.

Отсюда и распространённое заблуждение в самых разных спорах – представление, что обращение к фактам поможет убедить оппонента. Дело в том, что то, что является фактом для одного, для другого может не являться фактом. И причина этого проста (но чрезвычайно трудно устранима, а чаще – вообще не устранима) – интерпретация одного и того же явления, наблюдения, ощущения, представления и т.д. основывается на разных концепциях/парадигмах/теориях/представлениях/предпочтениях/морали.

Очень часто в спорах противопоставляют вкусы и факты – мол, о вкусах не спорят, а факты, они должны же быть для всех одинаковы. С чего бы это интерпретации должны оказаться одинаковыми для всех? 

Кстати, наблюдается также  и постоянное противопоставление веры и знаний. Типа, знания основаны на фактах, а вера основана на фантазиях. Это ложное противопоставление и ложные основания (и в первом и во втором случаях).

Во-первых, вере противопоставлено сомнение, а не знания, как таковые. Вера – это выражение приоритета одних знаний перед другими.

Во-вторых, это факты и фантазии основаны на знаниях, а не наоборот.

В-третьих, вера и религиозная концепция/парадигма/учение – это вещи разные.

Приоритетные знания есть и у верующих, и у атеистов. И, каким образом эти знания оказались в приоритете у конкретного человека, зависит не от самих знаний (типа, от их ложности или верности), а от множества условий: возраста восприятия этих знаний; окружения (в том, числе, и от социального) в котором человек рос, жил и живёт; его врождённых особенностей и т.д. и т.п.

Критическое осмысление также основывается на приоритетных знаниях – именно с позиции приоритетных знаний оцениваются другие знания.

Обычно в приоритет попадают знания наследственные/врождённые; те, что попали первыми; те, что попали в пластичный (ранний) период развития; те, которые оказались связаны с сильными эмоциями/стрессом; те, которые попали из источника, которому мы верим и т.д. и т.п.

Немного о спорах, убеждении и пр.

Когда отвергают факты (а это обычное явление в спорах), то их отвергают именно как интерпретации. Никого ещё не убедили факты приводимые другой стороной (понаблюдайте за бесконечными религиозными или политическими спорами).

Заставить согласится (подчёркиваю – не убедить, а заставить согласиться) оппонента, навязав ему свои интерпретации, можно только силой (например, многократным повторением в сочетании с эмоциональным воздействием). Такие действия не очень-то подходят к понятию «убедить».

Убедить – это, по сути, и означает согласовать знания, на которых основаны интерпретации. После согласования знаний интерпретации на их основе будет уже легко согласовать.

На практике, процесс убеждения может быть сведён к нескольким основным способам: синхронизации знаний, переформатированию знаний, логической деконструкции знаний до совпадающих (схожих, согласованных) элементов.

Первый способ наиболее комфортный и используется очень часто (интуитивно и на эмоциональном уровне) при решении совместных задач и/или совместной деятельности.
Любые совместные действия – танцы, пение, просмотр кинофильмов, ритуалы и т.д. – синхронизируют эмоциональное состояние и огромный пласт навыков и восприятий.

Однако, у этого способа есть серьёзные ограничения по конкретности взаимопонимания.

Второй способ обычно применяется при переобучении (и при обучении). Наиболее ярко такой подход проявляется при дрессировке – многократное повторение с подкреплением (наказанием и/или поощрением). Часто используется в спорте и при воинской подготовке.

Однако, и у этого способа есть большие ограничения – полностью переучить человека обычно не получается.

Третий способ – это попытаться найти совпадающие элементы в теориях и уже от них начать согласование.

Третий способ имеет ограничения по уровню деконструкции. Грубо говоря, мы, конечно, состоим из одних и тех же атомов химических элементов (то есть, они у нас согласованы), но для непосредственного восприятия они нам недоступны. Мало того, нам недоступны для непосредственного управления и корректировки их работы и структуры нашего организма гораздо более высокого уровня – например, первичные и вторичные зоны коры.

Даже структуры ещё более высокого уровня нам, как наблюдателям определённого уровня, недоступны – например, мы продолжаем видеть зрительные иллюзии, несмотря на то, что прекрасно понимаем и осознаём иллюзорность видимого.

То есть, если при деконструкции знаний (в попытках найти совпадающие элементы знаний, на основе которых можно попытаться возвести новую конструкцию – общую для спорящих) упираются в уровень морали, менталитета и мировосприятия, то ничего не получится.

На самом деле, второй способ, доведённый до предела (до уничтожения личности и самости) может уничтожить старые знания, но человек, скорее всего, станет после этого инвалидом. То есть, новые знания у него вряд ли удастся сформировать. В самом раннем детстве такое частично возможно – мозг продолжает расти и новые знания/опыт смогут сформироваться.

На практике же, для убеждения и переубеждения, обычно применяют все три способа в различных комбинациях. Иногда это работает...

[АrefievPV]

Как работает ПРОКРАСТИНАЦИЯ [КР#4]

https://www.youtube.com/watch?v=MtTvKW4CpnI

Как устроена прокрастинация?
Эта рубрика "Как работает", в которой мы объясняем, как работают вещи, механизмы, социальные явления простым языком. Без претензий на уникальность, но с претензией на достоверность. От самых простых до самых загадочных. Возможно, вы этого не знали.

Оглавление:
00:00​ - Я прокрастинирую.
02:24​ - Охота за просвещением.
03:25​ - Что такое прокрастинация?
04:56​ - Какие бывают прокрастинаторы.
05:30​ - Тим Урбан.
06:13​ - Физиология прокрастинации.
15:24​ - Способы борьбы.

[АrefievPV]

Что это за ГОЛОСА в голове?

https://www.youtube.com/watch?v=Cmk7oiC78-M

Оглавление:
00:00 - 1984.
00:54 - Доктор, я слышу голос.
04:36 - Мир дикого запада.
10:03 - Реклама.
10:47 - Как ученые ищут внутренний голос.
15:27 - "Нирвана".
18:57 - Люди с нарушением функции речи.
19:37 - Как мы используем внутреннюю речь.
20:42 - Зачем она нам нужна?

P.S. К "нирване":

Добавлю про Джил Тейлор.
http://snob.ru/selected/entry/507
Весьма познавательно...
Размещу эту инфу в "Особенностях человеческого мозга"...

[АrefievPV]

Сознание (уровни и пр.). Закину свои размышлизмы, дабы не потерялись. Чего-то нагенерил их внезапно. Повлиял просмотр видео Артура Шарифова, наверное... 

Небольшой поясняющий контекст для начала.

Новый ансамбль возникает всегда как новая схема соединений. Ансамбль может возникнуть в самых различных формах – например, в виде слоя, уровня, сектора, сегмента (или вообще в виде какой-то замысловатой конфигурации типа пространственной «кляксы»).

Возникновение нового ансамбля ещё не означает, что появился новый более высокий уровень. Более высокий уровень подразумевает, что в ансамбле возникла схема соединений, в которой оказываются связанными другие ансамбли. То есть, иерархия «выше-ниже» всегда относительна, и следует указывать, относительно чего (какого структурного слоя, уровня и т.д.) идёт отсчёт.

Например, принадлежность к одному уровню можно определять, как наличие «горизонтальных» связей между элементами (в роли которых могут выступать и целые ансамбли) какого-либо множества элементов без какого-либо выделенного центра (например, одного из элементов этого множества или некоего элемента вне этого множества) интеграции этих связей.

Это действительно даже для небольших множеств элементов и внешне представляет собой «гомогенную» сеть (плоскую, объёмную или многомерную). Понятно, что «гомогенность» в реальных сетях строго не соблюдается – часть элементов будет иметь больше связей с соседями, часть – меньше связей с соседями.

Для образности можно представить эдакую пирамиду, состоящую из нескольких слоёв элементов. В каждом слое элементы соединены между собой с ближайшими соседями «горизонтальными» связями, а между элементами из разных слоёв элементы соединены «вертикальными» связями. Количество элементов в каждом слое разное – чем выше слой, тем меньше элементов (на вершине всего один элемент). Сами связи могут быть как односторонними – передающие сигнал всегда только в одном направлении (входящие и выходящие связи) и двусторонними – передающие сигналы в обоих направлениях в зависимости от условий (например, в зависимости, с какого направления идёт более мощный сигнал) или неких внутренних настроек (поочерёдно, например).

Каждый внутренний элемент в слое имеет одинаковое число «горизонтальных» связей с соседями, которое больше, чем число «горизонтальных» связей у элементов, расположенных на периметре слоя. Например, при прямоугольной (квадратной) сетке внутренние элементы будут иметь по четыре связи, а внешние по три связи. В целом, такой слой представляет собой «гомогенную» сетку.

«Вертикальные» связи между элементами из разных слоёв, в силу разного количества элементов в соседних слоях, будут играть на повышение интеграции каждого вышележащего слоя по сравнению с нижележащим слоем. Например, на нижнем слое 16 элементов, а на верхнем всего 4 элемента – то есть, в каждый элемент верхнего слоя соединён с четырьмя элементами из нижнего слоя «вертикальными» связями. Опять-таки, если использовать прямоугольную (квадратную) сетку, то можно мысленно выстроить четырёхгранную пирамиду с увеличивающимся количеством элементов в каждом слое (сверху вниз) кратному четырём: 1, 4, 16, 64, 256...

Интегрирующими центрами для элементов слоя являются элементы вышележащего слоя (то есть, каждый элемент из вышележащего слоя интегрирует в себе четвёрку элементов из нижележащего слоя через «вертикальные» связи), если направление сигнальных потоков по «вертикальным» связям идёт с нижнего слоя на верхний слой. Если же направление сигнального потока обратное, то имеет место процесс распространения сигнала. Разумеется, направление сигнального потока может быть разным у каждого элемента (даже – у каждой связи одного элемента). Мало того, сигнал и в связи, и в самом элементе может, как усиливаться, так и ослабляться или оставаться неизменным по силе.
Однако, не стоит пока слишком усложнять картину.

Разумеется, такая архитектура весьма условна и приведена только для примера, но сама идея, надеюсь, понятна.

Если же заменить такую жёсткую и статичную модель на приближённую к действительности, то:
– в роли элементов будут выступать ансамбли, слои из ансамблей (или даже целые пирамиды из слоёв из ансамблей);
– связи могут возникать, распадаться, изменять свои свойства;
– свойства элементов могут изменятся;
– количество элементов в ансамблях, слоях и т.д. также может изменяться;
– и так далее...

Повторю про сознание (разумеется, в моём понимании).

Суть сознания – это условие «со знанием».
Суть механизма сознания – это реализация данного условия «со знанием».
Суть реализации условия– это процесс осознания (то есть, сравнение/сопоставление со знанием).
Суть состояния в сознании – это наличие процесса осознания.

Само собой, механизм сознания может быть весьма различным по конструкции и архитектуре, по используемым процессам, по своим внутренним параметрам (скорости, мощности, этапности и т.д.). Также понятно, что в любой сложной системе данный механизм также является сложным и многоуровневым. И высшим (или высшими, в зависимости от текущей ситуации) уровнем сознания будет тот, который использует при своей работе наиболее интегрированные знании/опыт данной системы.

То есть, для современного культурного человека высшим уровнем сознания будет уровень, использующий интегрированные знания/опыт социума и личные знания/опыт, которые отформатированы и кодированы в знаках внутрисоциальных систем коммуникации, интериоризированные личностью в процессе воспитания и представленные в виде некоего концепта интегрированного мировосприятия и миропонимания.

Кстати, рефлекс – это проявление работы далеко не самого нижнего уровня механизма сознания практически в чистом виде. При реализации врождённого рефлекса механизм сознания в основном использует знания врождённые, при реализации условного рефлекс – в основном знания приобретённые. Разумеется, уровень работы механизма сознания в этих случаях разный.

Также, надеюсь, понятно, что на всех уровнях механизм сознания делает одно и то же – сравнивает, сопоставляет, согласовывает, оценивает и т.д. поступающие сигналы/воздействия с имеющимися знаниями/опытом данного уровня (знаниями/опытом доступными данному уровню). Просто, чем выше уровень механизма сознания, тем более сложно мы описываем работу и результаты работы этого уровня – от простого отражения (в пределе, совмещающего в себе: и восприятие воздействия с сопутствующим изменением своей структуры, и ответную реакцию с сопутствующим изменением своей структуры), через выделение и восприятие (предтечи внимания и запоминания), узнавания (результат интеграции внимания и запоминания), сравнение/сопоставления (тут уже добавляется функция воспоминания/воспроизведения), оценки, отслеживания и т.д. и т.п. Разумеется, я этот ряд привёл навскидку, без строгой классификации.

И ещё. Знания системы определяются структурой системы. Можно сказать, что суть знания – это структура.

Система – это совокупность элементов связанных между собою. То есть, система – это совокупность элементов + совокупность связей между ними.

Структура системы – это совокупность связей этой системы без учёта элементов. Любая связь – это взаимодействие.

Теперь кратко о сознании.

По поводу степени интеграции, как критерия уровня по шкале «выше-ниже», в отношении уровня сознания (механизма сознания).

То место, в котором актуально и локально сходятся связи (временные и/или постоянные) из «хранилищ» памяти (по сути, знаний/опыта) и из конечных обрабатывающих структур текущей сенсорной информации (по сути, сенсорных ощущений/образов), будет местом осознания.

Разумеется, местом осознания оно станет только тогда, когда будет соблюдаться ряд условий – наличие и направленность сигнальных потоков из указанных областей/структур, взаимодействие этих сигнальных потоков между собой, генерация результирующего сигнального потока.

И сейчас я не веду речь о том, куда, как и с каким результатом дошёл результирующий сигнальный поток – для самого акта осознания это не принципиально (это принципиально только для регистрации акта и/или подтверждения его наличия). Мало того, как можно заметить, я не уточняю, на каком уровне сознания это может происходить – такое происходит буквально всех уровнях сознания. Другое дело, что большинство (полагаю, что практически все) людей ассоциирует с сознанием только высший уровень сознания, что в корне неправильно – не стоит приравнивать единственный уровень системы ко всей системе в целом.

Если же говорить о высшем уровне (или, о высших уровнях – возможно, их несколько и они частично совмещены друг с другом) сознания, то место его временной (поскольку процесс нейронной активности непостоянен, цикличен, изменчив) локализации будет практически всегда совмещено с текущим местом локализации рабочей памяти.

Утрируя (и без привязки к конкретным нейрофизиологическим структурам в мозге) можно сказать, что сознание локализовано в каждый момент времени там, где совмещены сигнальные потоки в виде текущих сенсорных образов и в виде воспоминаний. Но воспоминания и текущая сенсорика (кроме первичной и средней), для высших уровней сознания представлены в формате и кодировке (то есть, отформатированы и кодированы) внутрисоциальных систем коммуникации – в первую очередь, эмоционального языка и членораздельной речи.

К этим двум системам внутрисоциальной коммуникации у нас есть врождённые* нейронные корреляты (разумеется, только на самом базовом уровне), поэтому их можно даже обозвать внутривидовыми системами коммуникации. Хотя, напоминаю, любой вид всегда существует в форме социума. И, опять-таки, напоминаю, такие врождённые* корреляты имеют степень врождённости не более чем врождённые рефлексы. Напоминаю, что врождённые рефлексы тоже формируются, а не появляются сразу в окончательном и неизменном виде (другое дело, что нейрофизиологические корреляты их формируются ещё в утробе матери до рождения).

То есть, высшие уровни сознания имеют дело (используют) со знаниями/опытом социума и с той частью личных знаний/опыта, которые отформатированы и кодированы в знаках внутрисоциальных систем коммуникации. Отформатированные таким образом личные знания/опыт уже необратимо теряют прежнюю индивидуальность. Если использовать литературную аналогию, то они становятся переводом (кстати, довольно-таки низкого качества), а не оригиналом. Этот оригинал способен читать только сам организм, другим людям для прочтения оригинал недоступен от слова совсем...

Возвращаясь к месту актуальной локализации сознания (точнее – высших уровней сознания), можно сказать, что оно находится там, где происходит осознание с позиции знаний/опыта социума.

Первый важный момент – сенсорный поток необходим хотя бы минимальный, как включающий (и как поддерживающий – периодически запускающий постепенно угасающую нейронную активность). При этом, самые нижние уровни сознания, не требующие для своей работы знания/опыт, отформатированные и кодированные в знаках внутрисоциальных систем коммуникации, могут обходиться минимумом внешней сенсорики. Грубо говоря, мозг без наличия внешней сенсорики уснёт, но дыхание, сердцебиение и внутренний метаболизм будут работать.

Второй важный момент, непосредственно связанный с первым – для работы сознания на высших уровнях требуется достаточно обильный сенсорный поток.

Третий важный момент – какой из высших уровней (или их сочетание) сознания будет функционировать зависит от нескольких факторов. Понятно, что мозг должен не иметь серьёзных физиологических повреждений – это подразумевается по умолчанию. Но, что может кому-то показаться странным (или удивительным), сам возможный высший уровень сознания отчасти формируется уровнем знаний/опыта социума, интериоризированным человеком. При этом, формирование идёт даже на физиологическом уровне (разумеется, только в период раннего онтогенеза, когда формируется языковая модель мира и основные социальные концепции). Способность совместить и согласовать, добиться интеграции функций, а потом переключить основные связи на эту интегрированную функцию, формируется постепенно, по мере интериоризации языковых, социальных и концептуальных (мировосприятия и миропонимания) конструктов.

Чем чаще ребёнок в детстве использует мысленные конструкты, способствующие интегрированному мировосприятию и миропониманию, тем успешнее формируются связи (нейрофизиологические корреляты, по сути), обеспечивающие лёгкость воспроизведения, удержания и использование таких конструктов. То есть, у индивидуума, по мере взросления, формируются индивидуальные нейрофизиологические корреляты, способствующие интегрированному мировосприятию и миропониманию. Соответственно, психика таких индивидуумов не нуждалась в каких-то «внутренних голосах» для обеспечения согласованного действия и/или решения – взаимодействие внутри мозговых структур происходило на уровне ниже уровня высшего уровня сознания данного индивидуума (на высший уровень выдавалось уже согласованное решение).

И это вполне объяснимо – ведь высший уровень у него работал с высшим уровнем знаний/опыта социума данной культуры, квинтэссенцией которых (знаний/опыта социума) и был данный концептуальный конструкт интегрированного мировосприятия и миропонимания. Кстати, единобожие в религиях очень характерный признак наличия в культуре такого концептуального конструкта.

Вполне возможно, что отсутствие в культуре таких концептуальных конструктов интегрированного мировосприятия и миропонимания (и наработанных практик по их внедрению в процессе воспитания) приводило к появлению в мозгах/головах неких «внутренних голосов», которые «слышали» люди тех эпох. Однако, если разобраться, то такие «внутренние голоса» весьма серьёзный прогресс по сравнению с социумом даже продвинутых животных – одна часть мозга доносит до другой части мозга найденное решение задачи таким вот несовершенным и окольным путём. Сюда же следует отнести практики интерпретации вещих снов и интерпретации предсказаний/пророчеств всяких пифий.

Четвёртый важный момент – проявление работы высшего уровня во многом зависит от того, каков оказался по своим характеристикам результирующий сигнальный поток и каким образом и куда он поступает. То есть, можно быть в полном сознании и вообще не двигаться и не особо реагировать на внешние стимулы.

Например, просто бездумно созерцать (результирующий сигнальный поток работы осознания этого уровня на минималках и направлен на поддержания (по сути, закольцован на них) только на воспринимающие структуры).

Или, погрузится в мысленные воспоминания (результирующий сигнальный поток работы осознания этого уровня, опять-таки на минималках и закольцован на поддержание образов-воспоминаний).

Или, воспарить в мечты или в уйти высокие абстракции (с соответствующими закольцовками результирующих сигнальных потоков).   

Обратите внимание, что во всех этих случаях будет внешне проявляться только работа нижних (не обязательно совсем уж базовых, возможно, так сказать, средних) уровней сознания. То есть, человек может что-то делать на автомате (зачастую, даже демонстрировать весьма сложное поведение) или вообще чуть ли не в ступоре застыть, но быть при этом в сознании и даже высшие уровни сознания у него при этом могут работать.

[АrefievPV]

Ошибка выжившего [2veritasium]

https://www.youtube.com/watch?v=TTLWikM647o

Не забывайте, что имеющаяся у нас информация всегда неполна, а следовательно, всегда есть опасность систематической ошибки, когда мы делаем вывод о каком-нибудь явлении. «История пишется победителем». Но как быть с опытом тех, кто остался за бортом и не попал в поле зрения статистики?

P.S. В некотором смысле, вся наша Вселенная со всей своей базовой «начинкой» – типами фундаментальных взаимодействий, наборами элементарных частиц, кварков и пр. – это тоже «выжившие». Мы судим по всему Мирозданию только по тому, с чем имеем дело – по нашей Вселенной. Можно сказать, что весь наш мир состоит из «победителей». И это работает на всех уровнях нашего мира – физическом, химическом, биологическом, социальном и т.д.

Отчасти перекликается с этим видео другое видео (приведу сообщение полностью, та тема заблокирована):
https://paleoforum.ru/index.php/topic,9673.msg253102.html#msg253102

Терпение и труд vs удача [Veritasium]

https://www.youtube.com/watch?v=iqgNOcfBSTY

Чему мы обязаны успехами, которых достигаем? В своем новом видео Дерек Маллер рассматривает вопрос о том, какова роль случая в наших победах и, как мы субъективно оцениваем свои усилия. Из ролика узнаем, как приписывание успеха собственному упорству мешает оценить других людей, как сиднейские поезда помогли Дереку познакомиться с женой и, наконец, что же делать, чтобы достичь своих целей.

P.S. Это одна из полезных иллюзий – нам важно верить, что многое зависит от нас (типа, мы хозяева своей судьбы). В противном случае, смысл жить может вообще пропасть...

Однако, если бы автор развернул всю цепочку рассуждений более подробно, то легко пришёл бы к выводу, что и все способности достались нам, более-менее, случайно (как и развитие доставшихся способностей происходило, более-менее, случайно). То есть, повезло не только родиться в «нужной» стране, но и родиться в «нужное» время и от «нужных» родителей, встретить на жизненном пути «нужные» ситуации и «нужных» людей и т.д. и т.п.

А отсюда недалеко и до мысли, что от нас ничего не зависит (со всеми вытекающими), что крайне пагубно для психического здоровья, как отдельного человека, так и социума в целом.

Предполагаю, что это одна из причин, почему люди не приемлют даже саму мысль о несамостоятельности/производности/вторичности наблюдателя по отношению к силам/факторам/процессам, создавшим его (и поддерживающих его существование).

Хотя, вроде, чего проще – сначала задать себе вопрос о локализации наблюдателя, а затем раскрутить спираль рассуждений?

А сколько парадоксов возникает из-за невозможности это понять... Одни интерпретации квантовой механики чего стоят – у обывателя просто клинит здравый смысл от такого...

Ладно, опять я «оседлал своего любимого конька-горбунка», надо закругляться.

Короче: иллюзия самостоятельности/независимости, иллюзия свободной воли, иллюзия выбора, иллюзия творца/создателя – нужны нам и мы не готовы расстаться с ними (расставание с данными иллюзиями чревато гибелью).

[АrefievPV]

Сознание (дополнение).

В вопросе сознания вижу две основных проблемы, с которыми следует определиться в первую очередь. Остальные проблемы будут разрешаться в зависимости от того, как мы определимся с этими двумя первыми проблемами.

1.Определение понятия сознание у нас жёстко и однозначно увязывается с человеком. Даже когда мы «разрешаем» сознание у некоторых представителей продвинутых видов животных, то мы всё равно опосредованно увязываем их сознание с человеческим – сравнивая и оценивая с человеческим. То есть, никакого независимого от человека определения сознания у нас нет.

Свои предложения по этому пункту я озвучивал:

Суть сознания – это условие «со знанием».
Суть механизма сознания – это реализация данного условия «со знанием».
Суть реализации – это процесс осознания (то есть, сравнение/сопоставление со знанием).
Суть состояния в сознании – это наличие процесса осознания.

Разумеется, мои предложения – это не истина в последней инстанции, но надо ведь с чего-то начинать. Мои предложения, по крайней мере, позволяют сформировать понятие сознание без привязки к человеку. И, как следствие, такое определение сознания (и иже с ним) допускает постановку вопроса о технической реализации данного феномена.
   
2.Наличие или отсутствие сознания мы определяем по каким-то внешним проявлениям. То есть, наличие/отсутствие сознания – это наша интерпретация наблюдаемых проявлений с позиции имеющихся у нас знаний/опыта.

Наблюдаемые проявления не остаются неизменными – они всё время дополняются (тут и технический прогресс вносит свою лепту – фМРТ, ЭЭГ и пр.). Имеющиеся у нас знания/опыт также постоянно пополняются и изменяются (в некоторых частностях изменяются вообще на противоположные). Отсюда следует, что интерпретации у нас также претерпевают изменения.

Кстати, первый пункт в неявной форме присутствует во втором – определение сознания (и иже с ним) входит в категорию знаний/опыта. Соответственно, судить о том, находится ли система в сознании (или, в потенции может таковым обладать) или не находится (не может им обладать), необходимо не только с позиции имеющегося определения сего феномена, но и с учётом имеющихся актуальных возможностей по фиксации/регистрации проявлений.

Если определимся с этими двумя проблемами, то с остальными будет полегче (хотя технически, может оказаться наоборот – существенно сложнее) – можно будет подумать о том, как реализовать эти вещи технически (в неких искусственных системах).

[АrefievPV]

Как память влияет на наши решения
http://neuronovosti.ru/memory_and_decision/

Исследователи из Калифорнии разработали математическую модель на основании того, как люди принимают решения в ситуациях открытого и ограниченного выбора, которую опубликовали в журнале PNAS. Подобная модель показала, что на самом деле, в процессе принятия решения играет важную роль наша память. Из-за ее ограничений мы зачастую выбираем не то, что нам нравится больше всего, а то, что лучше всего помним.

Решения, основанные на воспоминаниях

В свое время в фильме «Игры разума» главный герой Джон Нэш (исполнитель — Рассел Кроу) произнес фразу про классика мировой экономики: «Адам Смит устарел». Подобная смелость позволила великому ученому найти новые аспекты экономики и создать теорию игр, широко известную сейчас. Пожалуй, теперь пришла пора сказать следующую фразу: «Джон Нэш устарел».

Дерзко! Однако у такого заявления есть предпосылки. Сегодня набирает популярность такая область на стыке психологии и экономики, как нейроэкономика. Она углубляется в психологию человеческого выбора и определяет его связи с различными когнитивными функциями. Одна из них — это память.

Влияние памяти на принятие решений, пожалуй, становится серьезной проблемой для многих отраслей (от страхования до питания). Сохраненные в памяти следы определяют наши решения, о чем говорил в своей книге «Думай медленно...  решай быстро» Дениэл Канеман. Мы принимаем решения на основе ценности выбора. Но что такое ценность? В сущности, это результат обучения, поддерживаемый в нужный момент дофамином (и не только).

Такое обучение происходит как ряд последовательных предъявлений определенного стимула или повторений конкретной ситуации. Это длительный процесс. Так мы приобретаем ценность чтения под влиянием разговоров с родителями или сверстниками. Так мы привыкаем и больше ценим еду своей страны, что особенно ощущается, когда мы оказываемся за ее пределами.

Упрощая, можно сказать, что ценность стимула — это легкодоступное воспоминание о нем, об опыте с ним связанным. Так в одном исследовании участники выбирали между домами и лицами, получая за это определенное вознаграждение. Для обоих стимулов ученые создавали субъективную ценность. И, разумеется, исследователи продемонстрировали, что выбор основывается именно на ней. В других экспериментах с помощью фМРТ было также показано, что сам процесс принятия решений активирует связи между гиппокампом (память) и полосатым телом (оценка).

Чуть позже исследование Х. Баррон в 2013 году показало, как именно предыдущий опыт может влиять на наши решения в самых простых вопросах. Участников просили выбрать между двумя блюдами, каждое состояло из двух известных компонентов. Однако подобные сочетания участники до этого не пробовали (чайное желе, гороховый мусс). Участникам необходимо было сперва вспомнить вкусовой опыт каждого индивидуального компонента, затем постараться представить их сочетание и, наконец, выбрать блюдо.

С помощью фМРТ Баррон смогла обнаружить, где и как происходило построение блюда из изначально разделенных воспоминаний о каждом отдельном компоненте. Сперва активация наблюдалась в передней части гиппокампа и вентромедиальной префронтальной коре, однако при мысленном комбинировании ингредиентов постепенно активность переходила только в префронтальную кору (vmPFC), где и строилась, по мнению автора, конечная репрезентация ценности блюда.

Для реального, не лабораторного мира, такое упрощение термина «принятие решений» очень привлекательно. Ведь так просто управлять поведением людей, предлагая им комбинировать свои решения из компонентов ранее полученного опыта. Так мы выбираем магазин, в котором «верим», что найдем подходящую вещь, под влиянием разговоров с друзьями и предыдущего опыта. Так мы принимаем решение не покупать больше какой-либо товар в магазине электроники, недавно приобретенном другой крупной корпорацией, если дважды до этого нам пришлось обращаться в сервисный центр и возвращать деньги за товар этой корпорации. В то же время отношение к магазину мы переносим на купившую его корпорацию.

Плохая память — плохие решения

Новое нейроэкономические исследование проводилось силами коллектива департамента неврологии в Сан-Франциско. Ученые обнаружили, что когда наступает время принимать решение, мы забываем о той опции, которая нам нравится больше всего.

Классическая экономическая модель утверждает, что человек принимает рациональное решение из всех возможных вариантов. И чаще всего все эти варианты спрятаны у нас в голове, с учетом их ценности и нашего прошлого опыта.

«Мы все знаем, что наша память имеет ограничения. Однако мало понимаем, как эти ограничения влияют на наши решения», — говорит ведущий исследователь этого проекта, Дж. Дженг.

Исследователи оценивали, как респонденты выбирают между различными товарами: едой, фруктами, одеждой и так далее. Они просили одну группу участников назвать как можно больше брендов конкретной категории товара (открытый выбор). Вторую группу они просили из всех названных вариантов выбрать те, которыми бы респонденты воспользовались (ограниченный выбор). По результатам выбора исследователи построили математическую модель, которая позволяла предсказывать, какой бренд/магазин/объект выберет человек, если предложить ему решить без каких-либо опций.

Оказалось, что в ситуации с открытым выбором участники забывали называть те бренды, которые им больше всего нравились, как они указывали до этого.Многие предпочитали МакДональдс, например. Хотя на самом деле люди в опроснике не указывали, что они любят этот бренд.

Задавая закрытые вопросы, ученые выяснили, что, к примеру, 30% людей предпочитают МакДональдс в качестве фастфуда. Однако, когда их просили выбрать из неограниченного списка опций, о МакДональдсе вспоминали только 15% респондентов.

Таким образом, существует пропасть между предпочтением людей при ответе на открытый вопрос и выборе из списка вариантов, как во второй группе. По словам авторов, такое наблюдалось и для других категорий товаров.

«Удивительный момент заключается в том, что многие люди не вспоминают об их любимых брендах или заведениях. И это противоречит самой идее, что мы выбираем из ВСЕХ имеющихся вариантов, которая заложена в стандартную экономическую модель».

Используя данные фМРТ и разработанную математическую модель, ученые убедились, что они могут достаточно точно предсказать, какой выбор сделает человек. Эта модель показывает, что решения принимаются на основании воспоминаний, но последние — отнюдь не идеальны. Память, в частности рабочая, которая задействуется в процессе принятия решений, имеет ограничения, то есть человек просто не может удержать все возможные варианты в голове.

Мы с вами знаем, что память угасает при болезни Альцгеймера. Это сочетается с тем, что у пациентов падает способность принимать взвешенные решения, например, в сфере финансов. Так, ученые показали, что чаще всего мы принимаем решения не из готового списка всех вариантов, но из ментального, ограниченного списка, основанного на наших воспоминаниях.

«Когда люди отвечали на открытый вопрос в нашем исследовании, мы видели повышение активности в зонах, которые, как правило, связаны с воспроизведением информации, а также усиление их связи с теми зонами, которыми отвечают за оценку ценности каждого варианта» — рассказал Дженг, подтвердив то, что наблюдала в своих исследованиях Баррон.

Данное исследование показало вовлеченность систем памяти при принятии свободного решения (на основании открытых вопросов).Основываясь на этих результатах, можно предположить, что пациенты с болезнью Альцгеймера не способны принимать решения с открытыми, неограниченными вариантами. Возможно, для них необходима разработка специальных приложений, позволяющих облегчить этот процесс, собрать все опции выбора в единый список.

Влияние памяти на принятие решений — на самом деле известный факт. Новшество данного исследования заключается в том, что авторы попытались переложить теоретические знания в практическому русло и предложили помочь пациентам, у которых есть какая-либо проблема памяти в принятии решений. Подобная идея кажется интересной нишей для разработчиков.

P.S. Наверное, более корректно было бы сказать, что не воспоминания влияют на наши решения, а знания/опыт влияют на наши решения. Например, после рождения практически все решения определяются врождёнными знаниями (у простейших вообще все решения определяются врождёнными знаниями) – новорожденному, по сути, ещё нечего вспоминать (у него ещё нет приобретённых знаний). Конечно, если говорить более строго, то кое-что новорожденный уже успел усвоить ещё в утробе матери (то есть, определённые знания о мире он уже имеет до рождения).

А если это дело рассматривать в контексте ситуации, то на принятие решения влияют в первую очередь приоритетные знания. И, в зависимости от текущей ситуации, в приоритетные знания могут попасть текущие/активные или (так сказать, «ближайшие» на данный момент) или легкодоступные (те, которые мы лучше помним) знания.

Повторю. Именно на наших знаниях/опыте основываются: и наша предвзятость, и наши предпочтения/вкусы, и наши вера/уверенность/доверие, и критическое осмысление и т.д. и т.п.

Несколько цитат вдогонку:

Серый Страж пишет:
Ничего я не упускаю – знания и находятся вне механизма сознания (кроме самих настроечных уставок, так сказать). Механизм сознания только работает с этими знаниями – какие ему подсунули (типа, сделали приоритетными), с теми он и будет работать.

Какие знания будут приоритетными, от механизма сознания не зависят – они могут оказаться таковыми случайно (например, как самые первые попавшие), в результате интенсивного повторения, появления на стрессовом фоне и т.д.

Но, в любом случае, механизм сознания всегда, на всех уровнях и во всех сложных интегральных процессах (например, творческих) будет выполнять одну и ту же операцию сравнения/сопоставления.

P.S. Наверное, более корректно будет сказать не "осознанность работает с тем, что есть", а  сознание работает (иначе говоря - механизм сознания использует) с теми знаниями/опытом, которые есть (то есть, которые доступны для использования данным уровнем механизма сознания). Можно добавить, что в первую очередь, механизм сознания использует приоритетные знания (а зачастую, только их и использует) - знания, которые в приоритете (которые лежат "близко", которые извлечь легче, которые самые крупные/яркие/громкие и т.д.).

Повторю свои определения сути сознания и механизма сознания.

Суть сознания - это условие "со знанием".
Суть механизма сознания - это реализация данного условия "со знанием".

Условие "со знанием" означает всего лишь, что нечто выполняется (нечто находится, нечто оценивается, нечто воспринимается и т.д.) с учётом знаний (в соответствии со знаниями, согласно знаниям). То есть, условие "со знанием" = условию "с учётом знаний" = условию "в соответствии со знаниями" = условию "согласно знаниям".

Разумеется, используя в рассуждениях данное условие "со знанием" всегда следует указывать систему, в отношении которой применяется данное понятие.

Даже критическое осмысление должно на что-то опираться (на некий фундамент, на некую истину, на некие знания/опыт и т.д. и т.п.). То есть, в данном случае, опора на знания/опыт группы, сообщества, социума и т.д., будет более объективна, нежели опора только свои собственные знания/опыт.

А про веру и верить, они немного не к месту. Зачастую, многие почему-то противопоставляют веру и знания. Ну, бред же... Вере противопоставлено сомнение, а не знания как таковые.

Ведь, на самом деле, вера – это выражение отношения приоритета одних знаний перед другими. Типа, приоритетные знания являются теми, с которыми сравниваются остальные знания. Само собой, изначально в приоритете знания врождённые, затем те, которые проникли первыми и только потом уже – все остальные.

Более того, само критическое осмысление происходит именно с позиции таких приоритетных знаний. Поэтому так распространено заблуждение, что, мол, верующие люди не могут критически осмыслить вновь поступающую информацию. Могут, но только осмысление у них происходит с позиции приоритетных знаний.

Кстати, как и у всех прочих людей – атеисты точно так же осмысляют поступающую информацию с позиции уже своих приоритетных знаний. Мы все, в той или иной степени, предвзяты – опираемся на те знания, которые у нас в приоритете.

Отсюда и распространённое заблуждение в самых разных спорах – представление, что обращение к фактам поможет убедить оппонента. Дело в том, что то, что является фактом для одного, для другого может не являться фактом. И причина этого проста (но чрезвычайно трудно устранима, а чаще – вообще не устранима) – интерпретация одного и того же явления, наблюдения, ощущения, представления и т.д. основывается на разных концепциях/парадигмах/теориях/представлениях/предпочтениях/морали.

Очень часто в спорах противопоставляют вкусы и факты – мол, о вкусах не спорят, а факты, они должны же быть для всех одинаковы. С чего бы это интерпретации должны оказаться одинаковыми для всех? 

Кстати, наблюдается также  и постоянное противопоставление веры и знаний. Типа, знания основаны на фактах, а вера основана на фантазиях. Это ложное противопоставление и ложные основания (и в первом и во втором случаях).

Во-первых, вере противопоставлено сомнение, а не знания, как таковые. Вера – это выражение приоритета одних знаний перед другими.

Во-вторых, это факты и фантазии основаны на знаниях, а не наоборот.

В-третьих, вера и религиозная концепция/парадигма/учение – это вещи разные.

Приоритетные знания есть и у верующих, и у атеистов. И, каким образом эти знания оказались в приоритете у конкретного человека, зависит не от самих знаний (типа, от их ложности или верности), а от множества условий: возраста восприятия этих знаний; окружения (в том, числе, и от социального) в котором человек рос, жил и живёт; его врождённых особенностей и т.д. и т.п.

Критическое осмысление также основывается на приоритетных знаниях – именно с позиции приоритетных знаний оцениваются другие знания.

Обычно в приоритет попадают знания наследственные/врождённые; те, что попали первыми; те, что попали в пластичный (ранний) период развития; те, которые оказались связаны с сильными эмоциями/стрессом; те, которые попали из источника, которому мы верим и т.д. и т.п.

Немного о спорах, убеждении и пр.

Когда отвергают факты (а это обычное явление в спорах), то их отвергают именно как интерпретации. Никого ещё не убедили факты приводимые другой стороной (понаблюдайте за бесконечными религиозными или политическими спорами).

[АrefievPV]

Трёхлетние конформисты
https://www.nkj.ru/news/41496/

В три с половиной года мы уже начинаем прислушиваться к чужому мнению.

С детьми бывает по-разному: одни слушаются родителей, готовы есть то, что дают, аккуратно моют руки и т. д., других же приходится долго убеждать сделать то-то и то-то. В связи с этим говорят, что есть дети послушные и вредные, или же что взрослые либо умеют разговаривать с детьми, либо нет. Но тут может быть ещё одно объяснение, сугубо социальное: когда ребёнок что-то делает, или не хочет чего-то делать, он тем самым просто копирует чужое поведение.

Психологи из Университета Дьюка поставили эксперимент, в котором участвовали более ста детей в возрасте 3,5 лет. Их как бы пригласили устроить чай, на котором среди устроителей были как дети, так и взрослые. Ребёнок входил в комнату, где были и другие дети, и получал синий стикер, как у других – это означало, что они в одной команде. В комнате был также ноутбук, по которому можно было общаться с другой комнатой, где другая команда тоже устраивала свой чай. Детям объясняли, что они должны продумать, какую посуду использовать, какой чай пить и какую еду к нему подать, причём среди еды были как сладости, так и несладкие блюда, например, из яиц и спаржи.

Сначала дети сами выбирали, что нужно для чая, а потом узнавали, что выбрали другие. Другие же сообщали о своём выборе по-разному, это могло быть просто личное мнение (например, «мне кажется, что к чаю нужно подать пончики»), или же мнение высказывалось как групповая норма («на нашем чае мы всегда угощаем гостей бутербродами»). Эти мнения можно было услышать как от тех, с кем ты в одной команде, так и от тех, кто устраивает свой чай в соседней комнате.

В большинстве случаев дети не меняли свой выбор, что бы они ни услышали: если ребёнок изначально выбирал пончики, то пончики он предлагал и дальше, даже если кто-то выбирал нечто другое. Однако, как говорится в статье в PLoS ONE, в 23% случаев дети отказывались от своего первоначального мнения в пользу чужого. И это чужое мнение прилипало к ним тем сильнее, если оно было высказано как групповая норма («на нашем чае мы всегда подаём...» и т. д.). Что любопытно, перемена мнения не зависела от того, кто его высказал, такой же ребёнок или взрослый. То есть, когда ребёнок менял мнение, для него была важнее общность с группой, а кто именно высказывал групповые ценности, было всё равно.

С одной стороны тут можно посетовать, что конформизм проявляется в нас так рано. Но конформизм – слишком взрослое и специальное слово, которое не позволяет увидеть плюсы группового поведения. Всё-таки нормы поведения в нас не заложены от рождения, и мы обычно долго учимся тому, что можно, а чего нельзя делать в обществе (и речь не только о творческом самовыражении, но и о том, чтобы не наступать на ноги на улице и не хамить в социальных сетях). Так что, тут нужно сожалеть не столько о раннем конформизме, сколько о том, что у многих способность прислушиваться к общим нормам поведения так и не проснулась.

[АrefievPV]

Динамика нейронных ансамблей – Александр Храмов / ПостНаука

https://www.youtube.com/watch?v=OdCbenrdcAo

Физик Александр Храмов об ансамбле нейронов, компьютерных моделях мозга и проекте «Голубой мозг»
https://postnauka.ru/video/154878

Нервная система живого существа, начиная от простейшего организма и заканчивая человеком, состоит из нервных клеток — нейронов. Количество нейронов в нервной системе организма варьируется от пятисот или тысячи нейронов у простейших червей до сотен миллиардов у высших млекопитающих, включая приматов и человека как самого интеллектуального существа на планете Земля.

Нейроны организуются в нервной системе в ансамбли — сложные структуры с большим количеством связей между отдельными клетками. Когда мы говорим о нервной системе млекопитающих, выделяется несколько уровней иерархии в организации центральной нервной системы. Высший уровень, или макроуровень, — организация и самоорганизация динамики областей мозга для решения задач. Например, обработка сенсорной информации, принятие решений, моторная и двигательная активность. Для организации такой деятельности нужно обеспечить деятельность локальных областей мозга. Эти процессы происходят на следующем уровне — мезоуровне организации мозга. На нем начинается взаимодействие больших нейронных групп между собой через связи головного мозга. На мезоуровне происходит обработка сенсорной информации в коре головного мозга, которая вовлекает в себя подкорковые области, поэтому необходима тесная связь между этими областями.

Если рассмотреть динамику крупных ансамблей, то мы заметим, что она определяется динамикой индивидуальных нейронов. В этот момент возникает большая проблема понимания функционирования мозга на всех уровнях иерархии. Если мы хотим понять, как работает мозг, необходимо понимать, как отдельный нейрон работает и взаимодействует с соседними нейронами, затем вернуться на верхний уровень и разобраться, как происходит самоорганизация огромного нейронного ансамбля для решения задач.

На каждом уровне иерархии свои методы исследования, поэтому чаще исследуют динамику отдельных нейронов. Такой подход помогает поставить прямые эксперименты над простейшими животными. Например, кальмары имеют очень большие нейроны, которые позволяют манипулировать с этими клетками, измеряя их физические и химические характеристики. Но как только мы попадаем внутрь мозга, возникает большая сложность с отслеживанием динамики отдельного нейрона. Сейчас уже существуют подходы, связанные с оптогенетикой, когда мы подсвечиваем или возбуждаем интересующие нас группы или отдельные нейроны в оптическом диапазоне. Но такой метод сильно инвазивен и не позволяет изучить поведение нейронов в естественных условиях.

Существует большое количество перспективных идей о том, как мы можем изучить группу нейронов на работающем мозге, но они туманны, поэтому возникает естественный подход — поставить эксперименты. Один из таких подходов называют «мозг на чипе». Ученые берут отдельные клетки головного мозга мышки и пересаживают их на специальный субстрат в чашку Петри, чтобы они развивались и жили в искусственных условиях. Дальше с помощью стимуляций с этой группой нейронов ученые заставляют их вырастить связи между собой. Такой подход дает модель простейшей нервной системы, над которой ставят опыты. Такая система позволяет изучать ее реакцию на воздействия. Это делается с помощью матрицы электронов, которую встраивают в чашку Петри, а затем получают информацию об активности нейрона ансамбля.

Есть альтернативный подход, связанный с созданием на компьютере динамики нейронных ансамблей. Такой подход более гибкий, потому что при наличии адекватной модели нейрона мы можем сконструировать сложную структуру и установить необходимую топологию связей между ними, поэтому круг проблем для изучения расширится. Существует много интересных подходов. Первое, с чего начинается каждый подход, — построение модели нейрона, который представляет собой простую клетку с большим количеством входов (дендритов) и одним выходом (аксоном). Количество связей одного нейрона с другими достигает 10–20 тысяч. Структура головного мозга чрезвычайно сложная, поэтому смоделировать такую структуру пока не получается. Мощности суперкомпьютеров не хватит, чтобы смоделировать головной мозг простого животного.

Следующий важный этап — адекватная модель нейронного ансамбля. Здесь есть два подхода. Первый — детальное изучение процессов, которые протекают в нейроне и в связи между нейронами — синапсе. Затем нужно построить математическую модель, которая смогла описать поведение такой системы с точки зрения некоторых уравнений. Такие модели биологически релевантны, для любой переменной такой модели  можно сопоставить реальный параметр в нейроне, поэтому эти модели тоже оказываются очень сложными. Например, классическая биологическая модель нейрона — модель Ходжкина — Хаксли, которая характеризуется четырьмя дифференциальными уравнениями. Если мы моделируем большое количество нейронов в ансамбле, то решение такой задачи для современного компьютера становится сложной проблемой. Другой подход — отказаться от биологической релевантности и попробовать построить модель, которая будет похожа по поведению на нейрон с основными особенностями. Таких моделей создано очень много. Также существуют модели, которые не описываются дифференциальными уравнениями, а являются дискретными моделями, которые очень быстро реализуются на вычислительной технике и позволяют моделировать большие ансамбли за очень короткий промежуток времени.

Главная функция создания каждой модели — проверить гипотезы, которые можно высказать о функционировании головного мозга и влиянии параметров, которые мы не можем контролировать в эксперименте, потому что их контроль невозможен на живом организме, меняя их в математической модели. Из-за таких моментов компьютерные симуляции оказываются перспективнее, чем модели биологических нейронов мозга на чипе. Основная проблема такого подхода заключается в том, что моделировать возможно только малые ансамбли. Возникает вопрос адекватности: насколько модель, которая включает 100 нейронов, отражает процессы, протекающие в одной колонке неокортекса — 10 тысяч нейронов? В 2005 году запустили проект под названием «Голубой мозг» (англ. Blue Brain), который поставил задачу: с использованием суперкомпьютеров смоделировать активность нейронов одной колонки неокортекса. Этот проект реализовали в Лозаннском политехническом институте, и он включал большие исследования суперкомпьютерных вычислений. Важный момент связан с визуализацией такого объема информации — 5–10 тысяч нейронов (сейчас это называют Big Data). Отдельный нейрон в этом случае проанализировать невозможно, поэтому надо понимать, как ведет себя весь ансамбль.

Этот проект не закончился сверхуспешно, но я считаю, что он стал первым шагом, который поможет перейти от моделирования небольших ансамблей нейронов к моделированию больших групп нейронов. В перспективе может оказаться, что такое компьютерное моделирование, как и в случае техники, когда технические объекты вначале моделируют на компьютере и исследуют вопросы безопасности, может стать неотъемлемым этапом тестирования лекарств.

[АrefievPV]

Индивидуальная жизнь нейрона — Варвара Дьяконова / ПостНаука

https://www.youtube.com/watch?v=7NNwaNosG9k

Биолог Варвара Дьяконова о моделях нервной системы, изолированных нейронах и искусственных нейронных сетях
https://postnauka.ru/video/154953

Есть ли у нейрона частная жизнь? Отличаются ли нервные клетки друг от друга? Могут ли они менять свои свойства? И почему даже идеальная модель не может полноценно описать даже самый просто мозг (нейронов этак на триста)? О том, на что похожа жизнь нейронов в мозге, что их окружает и как они запоминают пережитый опыт, рассказывает биолог Варвара Дьяконова.

Есть ли у нейрона частная жизнь? Отличаются ли нервные клетки друг от друга? Могут ли они менять свои свойства? На протяжении десятилетий большинство нейробиологов отвечали на эти вопросы отрицательно. При этом все знали, что нервные клетки различаются, что у них разные характеристики их электрической активности. Проблема в том, что этими характеристиками пренебрегали, потому что все основывались на аналогии с искусственными нейронными сетями, в которых все элементы одинаковы и пассивны. Элементы искусственных нейронных сетей не обладают собственной активностью. Работа нейронных сетей основана на изменении связей между этими пассивными, одинаковыми, как клоны, элементами. Но эти изменения позволяют нейронным сетям учиться отличать кошку от собаки и многим другим функциям. Такая простота устройства сетей подвигла многих ученых думать, что и в живой нервной системе все устроено похожим образом.

Существует теория, согласно которой память — это изменение связей между нейронами. В соответствии с этой теорией нейроны идентичны и не меняют свою активность, а если нейрон меняет свои свойства, то это плохо для системы управления. Многие исследователи теоретически оспаривали такое представление, но только последние десять лет появились экспериментальные работы, которые доказывают, что в живой нервной системе изменения происходят в самой клетке.

Главная трудность таких экспериментальных работ — сложное устройство мозга млекопитающего. Когда мы видим, что животное запомнило нечто, мы можем найти в нервной системе нейроны, которые отличаются более высокой активностью, но затем очень трудно определить, где именно произошли изменения: в самой клетке или это увеличилась активность связей. Несмотря на эти трудности, на нервной системе млекопитающих косвенно доказывалось, что изменения происходят в самой клетке.

Доказать, что изменения происходят в самом нейроне, удалось благодаря моллюскам — у некоторых из них огромные нейроны, которые можно идентифицировать и изолировать в остром опыте.

Для этого в нейрон вводят электрод и фиксируют его активность после внешних воздействий. Затем нейрон вместе с электродом вынимают из нервной системы, чтобы еще раз проверить наличие изменений в самой системе. Если изменения пропали, то изменились связи или химическая среда, которая окружает нейрон. Если изменения остались, значит, они произошли в свойствах самой клетки. Изолированные нейроны можно использовать как биосенсоры, чтобы оценить наличие изменений в этой межклеточной среде. Затем изучают, как эти изменения связаны с работой нервной системы, с памятью, когнитивными функциями моллюска.

Жизнь вокруг нейронов

Когда говорят о нервной системе как о некоторой сети активных клеток, часто упускают, что эта сеть не находится в вакууме. Вокруг нейронов существует насыщенная разнообразная жизнь: масса метаболитов, гормонов, нейротрансмиттеров, которые вытекают из синаптических щелей, активно секретируются другими нейронами, попадают из крови. Забывать об этой жизни вокруг нейронов неправильно. Представьте, что у вас есть возможность общаться только с близкими людьми, с кем вы установили надежные контакты, но вокруг вас ничего нет. Вряд ли такое представление будет нормальным.

Модели нервной системы

Важно понимать, что нервная система не является сетью в привычном понимании. Во-первых, нейроны активны, а не пассивны. Во-вторых, нейроны отличаются друг от друга по своим электрическим и химическим свойствам. Нейроны находятся в активной нейрохимической среде, которая выходит за рамки сетевых взаимодействий.

Эти особенности нервной системы больше всего мешают включить ее в сетевую схему. Если спросить современных ученых, которые занимаются моделированием живой нервной системы, то большинство скажет, что работа с нейромодуляцией сложнее всего. Пока нет четкого механизма, как включать эти изученные влияния в существующие модели сетевых взаимодействий между клетками.

На модели, которую мы создали в нашем институте, можно увидеть, что нейроны, когда животное проживает определенные события, изменяют свои свойства, но остаются функциональными и начинают работать как мотонейроны. А после окончания «необычных» событий в жизни животного, как нам кажется, нейроны должны работать как раньше. Создается парадоксальная ситуация, в которой нейронам нужно сохранить память о прошлом, но при этом оставаться функциональными в привычной ситуации.

Для решения этого парадокса используют давнее открытие, которое показало, что одно и то же поведение может генерироваться разной комбинацией свойств нейронов. Разные комбинации нейрональных свойств обеспечивают генерацию такой же поведенческой программы.

В итоге, когда происходит нечто необычное, нейроны меняют свои свойства, — но одновременно с этим перестраивается весь ансамбль, где одни нейроны повышают свою активность, а другие притормаживают, чтобы выход оставался таким же, но память сохранялась. Если животное вновь помещают в условия, соответствующие поведенческому опыту, который вызвал изменения, то оно способно быстрее запустить актуальную поведенческую программу, освоенную в ходе приобретенного опыта.

Между нейронами

Важную роль в реализации этих процессов играют несинаптические взаимодействия — изменения в межклеточной среде, происходящие за счет активации клеток, которые насытили эту среду определенным трансмиттером (в данном случае дофамином). Эти клетки умеют притормаживать активность других клеток, которые, возбуждаясь в ходе поведенческого опыта, запоминают свое возбужденное состояние.

Когда мы говорим о живой нервной системе и ее отличии от теоретических представлений и от искусственных сетей, важно понимать, что разделение на синаптическую передачу (в которой нейротрансмиттер выделяется строго в синаптической щели, не попадает в межклеточное пространство и адресован строго определенной области постсинаптического нейрона) и объемную передачу (когда нейротрансмиттеры выделяются в межклеточник) очень условно.

В реальной нервной системе можно увидеть разные варианты секреции нейротрансмиттеров. Классическая строгая синаптическая передача: нейротрансмиттеры не вытекают из синаптических щелей, а если это происходит, то быстро включается машина, которая их активно деградирует. Другой вариант секреции — когда трансмиттеры могут вытекать или эта утечка регулируется глиальными клетками. В зависимости от функциональных условий глиальные клетки могут либо разбухать и затыкать синапс, либо снижать тургор, отодвигаться от синаптической щели, из которой нейротрансмиттер попадает в межклеточное пространство и влияет на другие клетки.

Есть случаи, когда трансмиттеры попадают в межклеточное пространство при секреции из сомы. Есть транспортеры, которые могут секретировать нейротрансмиттеры прямо из сомы в межклеточное пространство. Есть варикозная секреция, когда нейротрансмиттер выделяется не адресно, а просто в межклеточник, и если поблизости есть нейроны с рецепторами, то они будут реагировать на этот трансмиттер.

Разница реальной нервной системы и модели

Сейчас становится очень важным учитывать все обстоятельства реальной нервной системы, потому что, изучая только синаптические взаимодействия между клетками, какие-то функции невозможно обнаружить. Например, возьмем C. elegans [1 ]Caenorhabditis elegans — нематода (круглый червь) длиной около 1 мм. Во многих исследованиях используется как модельный организм. — знаменитая модель, у которой 300 нейронов. У модели известны все синаптические связи между нейронами. Но несмотря на весь объем модели, ученые находят функцию, которая не описывается существующими синаптическими контактами и морфологическими.

Оказывается, что в этой области лежит октопаминергический нейрон, который секретирует в межклеточник октопамин. Эта важная связь никак не учтена в коннектоме — полном описании структуры связей в нервной системе. Поэтому те функции, за которые отвечает этот нейрон, не удавалось найти, изучая коннектом C. elegans.

Еще один важный факт, который нужно понимать: в межклеточном пространстве много нейромедиаторов, и они сильно влияют на активность клетки. Сначала это ощущение, что нейромедиаторы нарушают порядок, но на самом деле эта упорядоченность достигается просто за счет правильных рецепторов у нейронов. В ходе индивидуального развития у нейронов выработались адаптивные ответы на определенные трансмиттеры в межклеточной среде. У нас существует много разных видов рецепторов, но нейроны стараются выбрать тот ответ, который подходит, или не реагировать.

[АrefievPV]

Локомоция и реакция на неопределенность — Варвара Дьяконова / ПостНаука

https://www.youtube.com/watch?v=9jKFIQHMHiI

Биолог Варвара Дьяконова о механизмах адаптации, интенсивной локомоции и снижении тревожности
https://postnauka.ru/video/155151

В науке давно известно, что даже самые простые животные умеют прогнозировать — формировать ожидания о будущем. Например, почесать ушибленное место — это адаптивная реакция, но выгоднее избежать ситуации, которая может привести к ранению. Эту выгоду высчитывают все живые существа, но бывают ситуации, когда сформировать прогноз невозможно. В таких ситуациях единственное, что понимает организм, — приближение неких изменений. Есть ли биологические механизмы упреждающей адаптации к подобным условиям? Могут ли животные каким-то образом готовиться к неизвестности? И какую роль в этом играет интенсивность движения?

Интенсивная локомоция и готовность к новизне

Ученые предполагают, что существуют условия, которые активируют у животных состояние готовности к новизне. Эти условия — интенсивная локомоция: в естественной среде животное сможет оказаться в неопределенных условиях только при активных перемещениях — во время быстрого бега или полета. Такие ситуации могут быть связаны с охотой, сезонной миграцией, побегом от хищника или преследованием.

Уже существуют работы, которые доказывают важность этих идей. Во-первых, все эффекты интенсивной локомоции хорошо сочетаются с представлением о том, что у животного активируется состояние, которое делает его более адаптивным к новой среде. Например, снижение тревожности — один из таких эффектов, который наблюдается у человека, млекопитающих и беспозвоночных.

Во-вторых, в таких ситуациях активируется нейрогенез в гиппокампе — области мозга, которая связана с формированием новых карт местности. Новые нейроны, которые появляются в головном мозге, позволяют лучше запоминать и строить новые карты местности.

Недавно доказали, что эти новые нейроны также позволяют легче забывать старое, потому что в новой среде это знание может оказаться бесполезным. Эти следствия говорят о том, что влияние интенсивной локомоции на поведенческое состояние животного можно будет обнаружить у далеких друг от друга в эволюционном отношении объектов.

Выводы, связанные с влиянием локомоции, мы решили изучить на примере моллюсков и насекомых, а именно улитках и сверчках — это беспозвоночные представители двух далеких друг от друга групп.

Улитки в состоянии неопределенности

Улитку мы поместили в непривычную для нее среду: ее вынимали из воды и клали на сухую поверхность. В этих условиях улитка может жить, но ей нужно быстро найти путь к воде. Мы дали ей некоторую информацию, но эта информация не имела прямого отношения к местонахождению воды. Наша арена, в которой находилась улитка, имела световую асимметрию: с одной стороны было светло, а с другой — темно.

В таких условиях улитка показала необычное поведение. Первая фаза характеризуется вращательными движениями в разные стороны, когда животное собирает информацию об окружении, чтобы определить направление движения и найти привычную для себя среду. Во второй фазе происходит момент резкого переключения, когда животное принимает решение и начинает двигаться с высокой скоростью.

Исследование показало, что в среде, где есть неопределенность, животные делятся на две неодинаковые группы: 75% выбирают свет, а 25% — тень. Выбор света связан с тем, что водоем может соответствовать открытому пространству или вода может отражать свет. Но свет — неоднозначный указатель воды. В итоге в популяции формируется разделение на тех животных, которые выбирают одно, и на тех, кто выбирает прямо противоположное. Это следствие очень важно, потому что оно позволит популяции спастись в ситуации выбора. Если одни окажутся неправы, то останется вторая группа. Но оказалось, что это решение закрепляется не строго, поэтому одно и то же животное при повторном помещении на сухую арену может изменить выбор.

В ситуации неопределенности, когда улитке нужно принимать решение, а информация ничего не сообщает напрямую, интенсивная локомоция уже иначе влияет на поведение. Оказалось, что после интенсивной локомоции на мелководье улитки быстрее принимают решение. Соотношение остается таким же: 75% — свет, 25% — тень. Но вращательных движений становится меньше. Это иллюстрирует эффект облегчения принятия решений, который хорошо известен людям после интенсивной локомоции. Эти эффекты очень схожи с эффектами, которые описаны у позвоночных.

Сверчки в поиске пары

Рассмотрим ситуацию со сверчками. У них самая интенсивная форма локомоции — полет, который требует большого количества энергии. В естественной жизни у тех сверчков, с которыми мы работаем, полет и небольшая миграция предшествуют половому размножению. Мы решили взять самок сверчка и заставить их полетать в лабораторных условиях. Затем поместили их в новую среду, где они никогда не были, и сравнили, смогут ли они быстрее найти самца, чем самки, которых не заставляли летать. У самцов сверчков есть призывный звуковой сигнал, который мы записали и транслировали через спрятанный за стеной арены динамик.

В итоге самки, которые летали, перед тем как оказаться в новой среде, во-первых, проявляли больший интерес к призывному сигналу самца, а во-вторых, быстрее оказывались у точки, которая ближе всего расположена к динамику. Самое интересное, самки после полета догадывались, что можно перелезть через стенку, чтобы найти самца. Это еще один пример того, как интенсивная локомоция может влиять на адаптивность поведения беспозвоночного животного в новой среде.

Снижение тревожности

Существуют и другие изменения, которые можно ожидать после интенсивной локомоции. Все эти эффекты наблюдаются у обоих беспозвоночных, с которыми мы работали. Например, снижение тревожности, о котором уже вспоминали, — этот эффект помогает животному меньше пугаться, когда оно попадает в новую среду. У животного, которое использовало свою интенсивную локомоцию как некоторый предиктор того, что оно окажется в новой среде, и у животного, которое попало в эту новую среду неожиданно для него самого, будет разная реакция на новые условия. Все новое пугает, но животные пугаются гораздо меньше, если они в эту новую среду прибежали или прилетели, то есть попали после интенсивной локомоции. Если животное неожиданно окажется в новой среде без предшествующей моторной нагрузки, то оно напугается гораздо больше.

[АrefievPV]

Сапольски, Най, Деннет, Пинкер и др. о свободе воли [Big Think]

https://www.youtube.com/watch?v=HnnJVd9PbkI

Свобода воли сейчас кажется неисчерпаемой темой для дискуссий. И потому представляем на ваш суд несколько мнений, высказанных известными мыслителями и учёными. С кем из них вы согласны? Давайте обсудим.

P.S. Добавлю свои две копейки.

Свобода воли и ответственность – вещи разные.

Для живого организма, воля – это соотношение (или равнодействующая) сразу множества стремлений/желаний – от сиюминутных до стратегических. Воля системы, как некая независимая от среды существования этой системы сущность – это иллюзия.

Когда баланс смещается в сторону стратегических желаний (типа, стратеги побеждают), то обычно говорят о проявлении силы воли и обзывают это настойчивостью, целеустремлённостью (иногда обзывают такое проявление и в негативном ключе – упёртость, упрямство). Кода сиюминутки побеждают, то обычно говорят о проявлении слабоволия, бесхарактерности.

Свобода же – это иллюзия, обусловленная нашей ограниченностью, как наблюдателя определённого уровня, в возможностях и способностях выявить все связи и взаимозависимости, некоего, якобы свободного, внешнего объекта/субъекта и/или своего внутреннего оцениваемого состояния, решения, желания и т.д. и т.п.  Благодаря этой ограниченности наблюдателя мы придумываем для объяснения мира различные понятия – случайность, вероятность, возможность и т.д.

На всякий случай повторю определение наблюдателя: наблюдатель – это локальное и актуальное отражение действительности. Уровень отражения определяет уровень наблюдателя.

Если же использовать понятие свободы в чисто механическом смысле слова, как число степеней свободы у звена механизма, то такая свобода, конечно, имеется.

Кстати, отсюда становится понятно, почему мы наделяем некоей свободой сложные системы – попробуйте определить (и предсказать), как будет двигаться какое-то звено сложного механизма. Здесь, свободу движения некоего звена следует трактовать именно как независимость его от какого-то единственного другого звена – движение звена будет зависеть сразу от множества других звеньев (а в физических системах – буквально от всех звеньев будет зависеть).

Понятно, что сиюминутные желания в большинстве своём определяются «программным обеспечением» нижнего и среднего уровней, направленным на удовлетворение текущих (актуальных) потребностей.

Условно говоря, «программное обеспечение» нижнего уровня является врождённым почти на 100% (оно «рулит» врождёнными рефлексами, стремлениями и т.д.), а «программное обеспечение» среднего уровня «инсталлируется» поверх (оно «рулит» условными рефлексами, динамическими стереотипами, привычками, оценками, желаниями и т.д.).

Эмоции следует частично относить к нижнему уровню (так база и основа эмоций также определяется наследственностью почти на 100%), а частично – к среднему уровню (эмоции конструируются на основе знаний/опыта (на основе имеющегося контекста) и врождённой базы и основы). Чувства формируются на основе эмоций и знаний/опыта – то есть, они относятся к среднему уровню.

Стратегические желания определяются высокоуровневым «программным обеспечением», которое «инсталлируется» в процессе жизни окружением, поверх «программного обеспечения» среднего уровня. Кроме того, важно понимать, что «инсталлированное» «программное обеспечение» для системы становится уже по определению – своим, внутренним, родным и т.д.

Например, нравственность (внутренняя мораль) – это «программное обеспечение» индивидуума высокого уровня, которое было в него «инсталлировано» социумом. Мораль – это правила поведения членов социума – по сути, «программное обеспечение» социума, способствующее самосохранению данного социума.

И, понятно, что при «инсталляции» морали в индивидуум, внутри такое «программное обеспечение» окажется в другой форме, нежели в социуме (вне особей, между особями) – в форме «программного обеспечения» под названием нравственность (конкретного индивидуума).

Понятно также, что «инсталляция/установка» «программного обеспечения» социума будет сильно зависеть и от условий «инсталляции», и от свойств/качеств (и врождённых, и приобретённых) индивидуума, и от качества «программного обеспечения» социума и т.д.

И если нравственность конкретного члена социума не обеспечивает правильного поведения (правильного, с точки зрения социума) этого члена социума, то социумом (через других членов социума, разумеется) принимаются меры – данный индивидуум перевоспитывается, изолируется, изгоняется, убивается. Метод/способ решения проблемы во многом зависит от социума.

То есть, личная ответственность определяется тем «программным обеспечением», которое социум «инсталлировал» в индивидуума в процессе обучения, воспитания, дрессировки, и она зачастую идёт вразрез со свободой воли (по сути, с желаниями) индивидуума.

Но самое главное, с точки зрения социума, ответственность индивидуума наступает независимо от того, мог ли индивидуум противиться неправильному поведению или не мог. Другое дело, что мера ответственности зависит от конкретной системы правил поведения для членов социума – больного могут просто изолировать или попробовать лечить, неопытного или неграмотного могут попробовать обучить, маленького попробуют воспитать. И вообще – в сложном продвинутом социуме все эти моменты обозначены и формально прописаны/проговорены.

Связанная с этими вещами (пресловутой свободой воли, нравственностью, моралью) справедливость для индивидуума – это оценка ситуации с точки зрения внутреннего «программного обеспечения» высокого уровня.

Отсюда становится понятно, что справедливость для каждого индивидуума своя (как и мораль для каждого социума своя). И хорошо, если оценка индивидуума совпадает с оценкой социума – тогда для индивидуума всё справедливо. Если не совпадает, то плохо, но во всех таких ситуациях обычно социум «рулит». Высшую справедливость (справедливость системы), нам (как элементам этой системы) очень трудно понять (и ещё сложнее, принять) – реализация такой справедливости иногда смотрится, как жестокость, как бессовестность, как аморальность, как безнравственность, как вопиющая несправедливость и т.д.

Тут следует понять и принять – система всегда «рулит» своим элементом – справедливость системы всегда выше справедливости элемента. И всякие фразы, вроде: «не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас», это бред и чушь – мы часть мира и мир нами «рулит»...

[АrefievPV]

3 парадокса СТОКГОЛЬМСКОГО СИНДРОМА [КР#6]

https://www.youtube.com/watch?v=nobflI6Nw5A

В этом видео я расскажу о том, почему Стокгольмский синдром не Стокгольмский, не синдром и, похоже, вообще не работает.

Таймкоды:
00:00 - Предыстория.
01:19 - Реклама.
03:12 - Три парадокса.
03:31 - Как появился "Стокгольмский синдром".
07:10 - Научные исследования.
15:02 - Почему "синдром"?
22:16 - Это не патология.
23:36 - Возможные механизмы.
28:41 - Заключение.

[АrefievPV]

Реальность, модель Реальности (действительность), формализация (придание формы, обретение формы) и прочее. Чуток размышлизмов по этой теме.

Как уже много раз говорил, любая система создаётся/формируется внешними по отношению к ней (и локально, и актуально) силами, факторами, сущностями и т.д. – то есть, по сути, система создаётся средой.

До «встречи» конкретных атомов, они к будущей молекуле, составленных из этих атомов, являются внешними сущностями. Атомы были до молекулы (до момента образования молекулы) – то есть, они были вне момента образования. Точно так же, эти атомы были и вне молекулы в чисто пространственном отношении – они до момента «встречи» ещё не могли занять пространственный объём (локализацию) молекулы.

И так происходит буквально со всем на свете – всё создаётся/формируется, внешним по отношению к нему. То есть, причины акта создания/формирования всегда лежат вне создаваемого. Только не стоит искать какой-то единый «центр создания» – его нет, есть ситуативный (локальный и актуальный) пространственно-временной «объём» среды, который и создаёт/формирует конкретную систему (конкретную совокупность систем).

Мало того, даже система отсчёта (система координат, точка зрения, позиция, мнение, интерпретация и т.п.) наблюдателя любого уровня создаётся/формируется внешними по отношению к ней силами, факторами, сущностями.   

А саму организацию, хоть системы, хоть процесса, хоть явления (по сути, некий уровень структуры системы, процесса, явления) наблюдатель способен выявить только в рамках своей системы отсчёта и никак иначе. Если же лезть в саму суть, то система отсчёта наблюдателя и есть тот самый наблюдатель.

Что характерно, на базовом уровне действительности, система отсчёта между двумя взаимодействующими сущностями – это есть сам акт взаимодействия. Понятно, что такая система отсчёта является самой простой – она есть отражение акта самого простого взаимодействия (наименьшим из всех возможных). Условно говоря, это взаимодействие имеет всего один параметр, который для простоты понимания можно обозвать размерностью. Соответственно, и система отсчёта обеспечивает только вот такое одноактное одноразмерное взаимодействие.

Система отсчёта нашего уровня (наблюдатель нашего уровня) представляет собой уже целую сложнейшую модель Реальности – действительность. Начинает формироваться такая модель Реальности именно как отражение взаимодействий (если утрировать, то – это совокупность: отражения внешних воздействий плюс отражения наших ответных действий).

Можно сказать, что модель реальности изначально отражается как совокупность взаимодействий (прямое действие + обратное действие) и реакций (прямая акция + обратная акция). А некие квазистатические системы координат – это уже последующая формализация (так сказать, надстройка) отдельных уровней модели Реальности. И уже с квазистатической системы координат происходит формализация взаимодействий в виде неких алгоритмов/программ этих взаимодействий.

То есть, алгоритм/программа – это статическая форма отражения динамического процесса (последовательности действий, совокупности взаимодействий). Ну, а на физическом (точнее, на физиологическом) уровне алгоритм представляет собой некую «запись», «вшитую» прямо в структуру нервной ткани в виде устойчивых нейронных ансамблей (с сопутствующим «обвесом») различного уровня в мозговых структурах.

Отсюда, надеюсь, понятно, почему мы не можем формализовать в рамках таких квазистатических систем координат нашу действительность (не говоря уже о Реальности) – невозможно полностью описать базис через надстройку. Иначе говоря, невозможно полностью описать динамику через статику. Точно так же невозможно полностью описать Реальность через действительность.

Кстати, именно в неспособности отразить в себе сначала взаимодействие (в виде некоего алгоритма действий, в виде некоей программы действий), а потом модифицировать свою систему отсчёта для возможности формального описания в квазистатических понятиях системы координат, приводит к принципиальному не пониманию. Это весьма характерно для взрослых особей – мозговые структуры взрослого уже в значительной мере потеряли пластичность (взаимодействие в динамике плохо отражается, «вшивание», вообще, практически не происходит). Вообще-то, потеря пластичности взрослыми имеет глубокий эволюционный смысл – если дожил до этого возраста, то имеет смысл хорошо сохранять знания, благодаря которым выжил, а не изменять эти знания в угоду сиюминутной конъюнктуре.

Благо, что у детей (благодаря высокой пластичности мозговых структур) отражение взаимодействий происходит буквально «на лету», а первичная формализация легко и  автоматически «вшивается» в нервную структуру, формируя устойчивые нейронные ансамбли разных уровней. «Вшивание» – это «записывание» процесса (динамики) в квазистатическом виде/форме (в статику) в нервную ткань мозговых структур.

Если грубо, то цепочку формирования отражений (по сути, формирования модели Реальности) можно описать следующим образом:

Сначала формируется отражение в динамике – в нервной ткани мозговых структур в виде процессов.

Если пластичность тканей очень высока (период импринтинга, так сказать), то практически параллельно начинают образовываться структуры в нервной ткани – нейронные ансамбли с соответствующим «обвесом» (то есть, происходит «вшивание», формируется некая «запись» взаимодействия).

Если пластичность тканей не столь высокая, то требуется неоднократное повторение динамики или резкое повышение пластичности (сильный эмоциональный фон повышает пластичность).

В любом случае, первичная формализация происходит на «языке» структуры нервной ткани.

Затем, если в силу обстоятельств, активируется сформированный нейронный ансамбль (то есть, по нему и/или сквозь него) начинает идти поток электрохимических сигналов – нервных импульсов – то, опять-таки, возникает динамика, которая, в свою очередь, при определённых обстоятельствах «вшивается» уже в нервную ткань в другие (или в те же, но поверх) мозговые структуры. И так далее.

Характерно, что языковая матрица поначалу также отражается в виде динамики, а только потом «прописывается» в нервной ткани мозговых структур. Такая «прописка» («вшивание») сопровождается выносом двигательной активности наружу организма, во внешний мир – проговаривание с параллельными действиями (кстати, аналогично дело обстоит и с формированием мышления – проявление ручного мышления).

На одном из конечных этапов «вшивание» уже может происходить поверх структур, в которые уже «вшита» языковая матрица (эмоционального языка и/или членораздельной речи) – именно это мы и обзываем формализацией. Но вообще-то, формализация (обретение формы) посредством знаков внутрисоциальной системы коммуникации – это частный случай формализации. «Запись» процесса (динамики) в некую квазистатическую форму (в статику) – это тоже придание формы – формализация.

Небольшое замечание в сторону.

Изначально, норма – это наибольшее подмножество во множестве (типа, что чаще всего встречается в выборке, то и норма). И только потом, норма используется, как эталон для сравнения.

Например, если бы большинство людей ходили на руках, то это бы считалось нормой и, так сказать, эталоном правильности способа хождения.

И ещё. Норма в действительности – это всегда некий диапазон, спектр и т.д., параметров, состояний, форм и т.д.  Потому обычно сравнивают с неким диапазоном, в который вписывается измеряемый/наблюдаемый параметр, состояние, форма и т.д.

Ежели пойти дальше, то и окружающая действительность (в своих, привычных для нас, проявлениях) для нас нормой является только потому, что другую действительность (в иных проявлениях) мы не воспринимаем (нет у нас такой возможности). А отсюда уже недалеко и до предположения, что обычная (нормальная, привычная) действительность является всего лишь следствием наибольшей частоты проявлений, воспринимаемых нами.

На всякий случай, повторю – действительность существует для каждого своя, а Реальность – одна на всех, но она ни для кого/чего не существует. Такой вот мнимый парадокс получается... 

P.S. В рассуждениях, по мере углубления в строение материи, смыслы отдельных понятий сливаются. Я, наверное, подобрался к пределу уже – осталось совсем мало смыслов на базовом уровне, к которым можно свести все остальные.

[АrefievPV]

Помещу в тему сообщения с другого ресурса (там получилась небольшая путаница с моими сообщениями (адресность поменялась из-за объединения тем и перемещения части тем в другие темы)). Ссылки на сообщения пока действуют, но не факт, что они не изменятся в дальнейшем...

Кстати, теперь там моей (той, где я был автором) темы уже нет...

https://astronomy.ru/forum/index.php/topic,118403.msg5370400.html#msg5370400

BlackMokona пишет:
Нет, глубинные нейросети работают именно со смыслами.

Вайт пишет:
Нейронные сети работают с закономерностями — которые они самостоятельно выявляют в обучающей выборке, и потом могут обобщать понятое на новые условия. Путь к решению можно задать явно — как поиск каких-то определённых признаков в данных. Но тогда это не нейронная сеть, а просто некоторый детерминированный алгоритм, так как путь к решению уже продумал человек, алгоритм только исполняет. Или можно задать через обучение — тогда это нейронная сеть, машинное обучение и т. д..

Разница в том, что в ходе обучения нейронная сеть не только сама находит закономерности, но и может найти больше закономерностей, чем заметит человек. Или найти другие закономерности. Ведь мозг тоже имеет свою специфику, предрасположенность, за рамками которой даже качественно более простая система может его обойти, если будет лучше соответствовать задаче.

Серый Страж пишет:
В некотором смысле, любая закономерность – это тоже абстракт, представленный в определённом формате и в определённом контексте.

.....

Вайт пишет:
Поэтому можно сказать, что нейронные сети умеют различать смысл ситуации. Но понимая при этом, что никакого смысла они, естественно, не воспринимают. Потому что работа ИНС физически принципиально отличается от работы мозга.

Серый Страж пишет:
Дело не в принципиальных различиях в работе – реализовать функционал осознания, абстрагирования и понимания (как в широком, так и в узком смысле слова) можно на разных физических принципах и с помощью конструктивно разных механизмов.

Понимание, это попросту формирование и/или активация контекста.

Если утрировать и переходить на образные аналогии, то представьте себе некую условную сцену, на которой среди декораций находится некий объект (неважно – живой или косный). Так вот: декорации – это контекст, сцена – это рабочая память, объект – это то, что осмысляется (понимаемое, осознаваемое и т.д.), а соотношение, взаиморасположение, связи и пр. этого объекта с декорациями (и, кстати, со сценой тоже) – это и есть понимание.

Для системы смысл всегда связан с самосохранением – то есть, полезно, вредно, нейтрально и т.д., это для самосохранения.

Например, воздействие на систему несёт смысл для самой системы только относительно её самосохранения – по сути, это оценка воздействия в отношении самосохранения. Оценка производится с позиции имеющихся знаний/опыта: то есть, изменились знания – изменилась оценка – изменился смысл воздействия. Само собой, оцениваться может не только воздействие, но и воспоминание и там тоже оценка производится с позиции знаний/опыта: то есть, изменились знания – изменилась оценка – изменился смысл воспоминания.

Однако, ежели система настолько проста и неустойчива, то выделить материальную основу (физические корреляты) процессов сохранения и смыслообразования в ней практически невозможно.

Если же перейти на физику, то смысл для системы будет связан с уменьшением (не увеличением) её энтропии (в целом, и/или частично – в зависимости от ситуации).

Цитата из заметки «Создана единая теория смысла информации» (вместо термина «казуальность» использую термин «причинность» во избежание двусмысленности трактовок цитаты):

Семантическая информация определяется в этой новой теории так:
информация, которой обладает физическая система об окружающей среде, и которая причинно необходима системе для поддержания собственного существования, определяемого способностью системы поддерживать себя в состоянии низкой энтропии.

Новая теория принципиально реляционна, поскольку семантическая информация определяется способом информационного обмена, формирующего взаимосвязанную динамику системы и среды. Это означает, что две системы могут иметь одинаковую синтаксическую информацию о своих средах, но для одной эта информация является семантической, тогда как для другой — нет.

Подробнее здесь:
https://arxiv.org/pdf/1806.08053.pdf

.....

Вайт пишет:
Потому что работа ИНС физически принципиально отличается от работы мозга.

Серый Страж пишет:
Полагаю, что не надо смешивать результат и процесс его достижения (физические основы процесса; принципы работы механизмов, обеспечивающих протекание данных процессов; архитектуру и конструкцию конкретных механизмов реализации и т.д. и т.п.).

Например.

Есть результат обработки сигнала (совокупности сигналов, потока сигналов и т.д.) – сигнал (совокупность сигналов). И есть форма представления результата. Это вещи относительно независимые.

Но есть оценка результата. И есть форма представления этой оценки. Это вещи относительно независимые.

Цепочку можно продолжить (в разных направлениях и кучей ветвлений за очередным звеном): результат можно и далее подвергнуть обработке, оценку можно оценить и/или далее подвергнуть обработке...

В то же время, есть и процессы обработки, оценки, представления. И многие сходные результаты можно достигнуть с помощью разных соответствующих процессов. Мало того, механизмы реализующие данные процессы тоже могут быть разные.

К примеру.

Есть процесс – сравнение/сопоставление. И есть механизмы, обеспечивающие реализацию данного процесса. Второе не отменяет первого – то есть, независимо от того, какой механизм работал (хоть обычный алгоритм, реализованный в электросхеме или в механической/гидравлической схеме; хоть искусственная нейросеть; хоть человеческий мозг), сравнение/сопоставление происходит.

Или другой процесс – выделение абстракта (функция абстрагирования очень древняя и её гораздо сложнее реализовать, чем функцию осознания) – то есть, обобщение с выделением совпадающего. Аналоговая схема соответствующей архитектуры вполне способна выделять абстракт (правда, один и тот же, знания и способности по выделению которого, «вшиты» в структуру данной схемы).

Поток сигналов, проходя по аналоговой схеме, автоматически преобразуется, в соответствии с имеющейся структурой данной аналоговой схемы, в сигнал (совокупность сигналов) на выходе. Если входных каналов значительно больше, чем каналов выхода, то в результате прохождения сигнального потока по аналоговой схеме, на выходе он: во-первых, «сожмётся», а во-вторых, «отфильтруется». При этом, если структура аналоговой схемы подобрана адекватно условиям и целям, то данная аналоговая схема будет на выходе всегда выдавать абстракт входного потока сигналов – эдакую «выжимку» из входного потока сигналов.

Замечание в сторону. Если поставить на пути светового потока (например, свет от лампы) некий фильтр (например, некая конфигурация отверстий в листе картона), то на проекции на тёмную поверхность мы будем видеть конфигурацию из светлых пятен. Обратите внимание: входной поток был «обрезан» (то есть, одноактно «сжат» в самой грубой примитивной форме), конфигурация выходного потока зависит от конфигурации отверстий (то есть, от структуры фильтра).

Если усложнить, то вместо сквозных отверстий в картоне, можно использовать прозрачные/полупрозрачные стёкла с разным коэффициентом преломления – результаты «сжатия» и конфигурации будут ещё интереснее. Мало того, можно ведь использовать целый пакет/стопку разных фильтров – тут уже вырисовывается узнаваемая аналогия с аналоговой схемой. Можно ещё круче – использовать волновые свойства света – на проекции будет вырисовываться сложная интерференционная картинка.

Во всех этих случаях, полученную конфигурацию пятен интерпретировали мы, а не сам фильтр. Этот крохотный нюанс очень часто (почти всегда) упускают, когда рассуждают о возможностях искусственных нейронных сетей – дескать, они и распознают, они и узнают, но, при этом, (вот ведь парадокс!) функция сравнения/сопоставления в них отсутствует напрочь (типа, никак не реализована эта функция в них).

Ладно, это я отвлёкся...

Вернусь к нити рассуждений. Эта «выжимка» (абстракт входящего потока сигналов) производилась аналоговой схемой строго в соответствии с имеющимися у неё знаниями, «вшитыми» прямо в структуру схемы. То есть, знания у аналоговой схемы только врождённые, а опыт она приобрести не может (структура схемы жёстко задана/определена).

«Помнит» такая аналоговая схема только то, что есть в её структуре (знания «вшиты» в структуру). «Воспоминания» в такой схеме – это поток обрабатываемых сигналов, который проходит по схеме. И, разумеется, все знания (и, соответственно, память) аналоговой схемы распределены по всей схеме.

И узнать такая аналоговая схема сама по себе ничего не может (у неё нет возможности для сравнения/сопоставления ни входящих потоков, ни исходящих сигналов) – она может только знать, как обрабатывать входящий поток сигналов.

Этот выходной сигнал («выжимка», абстракт входящего потока сигналов) для других блоков обработки сигналов может означать (в зависимости от того, как они настроены и для чего предназначены): и как простую оценку, и как сигнал сходства/различия, и как сигнал узнавания. То есть, в общей системе (включающую и данную аналоговую схему) должен быть ещё и блок с встроенным механизмом сравнения/сопоставления (это может быть обычный датчик с «вшитыми» настройками). Разумеется, такие аналоговые схемы всегда «заточены» на работу в очень узких конкретных условиях и под очень узкие конкретные цели.

Теперь чуток об искусственных нейронных сетях.

Можно сказать, что обученная искусственная нейронная сеть – по сути, та же аналоговая сеть – в ней все связи отбалансированы. Про эти сети уже можно сказать, что у них есть опыт, приобретаемый в процессе обучения (калибровка/балансировка весов связей), который накладывается на имеющиеся врождённые знания (схема соединений элементов, свойства элементов, архитектура и микроархитектура сети).

Однако, и простая искусственная нейронная сеть, сама по себе, не может похвастать наличием функционала по распознаванию и/или узнаванию – распознавание и/или узнавание требует наличия знаний, с которыми и сравниваются/сопоставляются поступающие потоки сигналов.

Зачастую, когда говорят, что сеть что-то там распознала и/или узнала, забывают, что это именно мы интерпретировали так выходной сигнал (для самых примитивных случаев) из сети или обрабатывающие блоки на выходе. А вот выделить абстракт сеть может – такая сетевая архитектура прекрасно «заточена» под реализацию данного функционала.

Как принципиально, может быть, реализован процесс сравнения/сопоставления в аналоговой схеме (разумеется, при наличии дополнительных блоков и связей)?

Можно предложить несколько решений.

Например, сконструировать аналоговую схему, состоящую из вложенных схем – одна как эталон, другая обрабатывает сигнал, третья осуществляет взаимодействие между первыми двумя (тут может быть реализовано много вариантов – например, элемент промежуточной схемы суммирует сигналы от соответствующих элементов двух параллельных схем и отправляет полученный результат далее по своей схеме).

Эталонная схема на входе получает эталонный сигнал (от блока с эталонным сигналом), обрабатывающая схема на входе получает рабочий сигнал (от блока с датчиками), промежуточная осуществляет взаимодействие.

Эталонная схема не имеет ни входных каналов (от датчиков), ни выходных каналов (на блок, сигнализирующий о результате) – эта вложенная схема является полностью внутренней. Обрабатывающая схема имеет входные каналы с датчиков, но не имеет каналов на блок-сигнализатор. Промежуточная схема не имеет входных каналов с датчиков, но имеет выходные каналы на блок-сигнализатор.

Однако, такая реализация оказывается невероятно сложной и для постоянных (необучаемых) аналоговых схем она явно избыточна – можно просто установить на выходе из схемы (без всяких вложенных схем) сравнивающий блок с «вшитыми» настройками.

Но, если использовать обучаемую сеть (по сути, перенастраиваемую аналоговую схему), то небольшой эффект уже можно получить – эдакую эталонную, так сказать, схему можно периодически настраивать на выделение разного абстракта (но без блоков подающих эталонный сигнал и отсечения схемы от датчиков после окончания обучения, всё равно, не обойтись). Такая реализация тоже слишком сложна и избыточна.

Правда, если использовать сразу несколько вложенных сетей с возможностями перенастраиваемых аналоговых схем – они могут быть эталонами друг для друга (или поочерёдно, или по какому-то алгоритму, или в зависимости от текущей (и/или предшествующей) ситуации) – то тут появляются интересные возможности. В этом случае, всю входящую развязку (схему соединений блоков с датчиками) и выходящую развязку (схему соединений блоков-сигнализаторов) придётся переделывать капитально.

И, вот теперь, в связи с вышесказанным, у меня возникает некоторое искушение, объявить такую конструкцию неким аналогом природных нейросетевых структур в живых организмах. А если ещё добавить в конструкцию возможность образования и распада связей между элементами вложенных сетей и возможность элементам этих вложенных сетей находится в нескольких состояниях, то схожесть с природными нейросетями будет усиливаться, на мой взгляд.

.....

Olweg пишет:
Человеческий мозг работает похожим образом, он выбирает фразы и оценивает их грамматически, стилистически и, если нужно, заменяет или правит. При этом оценка происходит на материале, выученном раньше, и по большей части бессознательно.

Вайт пишет:
Ничего этого в мозге нет. Фраза, условно говоря, возникает, только когда она появляется во внимании, в «подсознании» же никаких фраз, которые «оцениваются», «сравниваются» и т. д., нет.

Серый Страж пишет:
Для сознания (точнее, для высших уровней сознания) она именно тогда и возникает, но и оценка, и сравнение, и прочая обработка идёт и в фоновом режиме (даже, когда и внимание на те области не «перетекает»).

.....

Вайт пишет:
Нейронные сети распознают, а не оценивают и сравнивают чего-то с чем-то где-то внутри себя:

Серый Страж пишет:
Для того чтобы что-то распознать, надо это что-то сравнить/сопоставить (тем или иным образом, посредством того или иного процесса, с помощью того или иного механизма и т.д.) с имеющимися знаниями. И эти знания всегда имеется возможность разместить вне самой сети (например, в виде отдельного блока) и/или «зашить» (временно и/или на постоянной основе) прямо в саму сеть (множество с кучей подмножеств вложенных сетей и подсетей).

.....

Вайт пишет:
В скобках можно заметить, нелокальность опыта также означает, что такие процессы как «сравнение» на самом деле не так очевидны, как может казаться, потому что сравнивающий и сравниваемое, оценщик и оцениваемое представляют в мозге одно целое.

Серый Страж пишет:
И память, и функционал сравнения/сопоставления, и функционал по абстрагированию вполне можно реализовать на предложенном мною конструкте:

Правда, если использовать сразу несколько вложенных сетей с возможностями перенастраиваемых аналоговых схем – они могут быть эталонами друг для друга (или поочерёдно, или по какому-то алгоритму, или в зависимости от текущей (и/или предшествующей) ситуации) – то тут появляются интересные возможности. В этом случае, всю входящую развязку (схему соединений блоков с датчиками) и выходящую развязку (схему соединений блоков-сигнализаторов) придётся переделывать капитально.

И, вот теперь, в связи с вышесказанным, у меня возникает некоторое искушение, объявить такую конструкцию неким аналогом природных нейросетевых структур в живых организмах. А если ещё добавить в конструкцию возможность образования и распада связей между элементами вложенных сетей и возможность элементам этих вложенных сетей находится в нескольких состояниях, то схожесть с природными нейросетями будет усиливаться, на мой взгляд.

.....

Вайт пишет:
И действительно мозг занимается исключительно переводом сигналов рецепторов в активность мышц и желёз, но ничего ни с чем не сравнивает. Например, можно заметить, в ходе решения любой задачи в сознании всегда находится только один объект внимания, поэтому мысли всегда последовательно, как кадры фильма, сменяют друг друга. В то же время в последовательном переводе внимания с одного объекта на другой нейронная сеть мозга запоминает эти объекты в кратковременной памяти.

Серый Страж пишет:
Для сравнения/сопоставления на высших уровнях сознания обычно используется рабочая память – вот туда (в эту условную область, так сказать) и попадают объекты из кратковременной памяти и/или из долговременной памяти.

Но сравнение/сопоставление (как и абстрагирование и прочая обработка) происходит на уровнях и много ниже высших уровней сознания – многие это дело по умолчанию обзывают работой подсознания.

.....

Вайт пишет:
В результате в какой-то момент формируется поведение, которое учитывает как особенности одного объекта, так и другого, то есть ситуацию в целом — в этот момент, как новый кадр, в сознании возникает решение.

Серый Страж пишет:
Это для сознания является моментом, кадром и пр. Мало того, сознание никаких решений не создаёт – его функция проста и незамысловата – осознать (то есть, сравнить/сопоставить с имеющимися (актуальными, приоритетными и пр.) знаниями/опытом).

.....

Вайт пишет:
Другими словами, происходит обобщение разного опыта, в ходе которого выделяются сходства и отличия наблюдаемых объектов.

Серый Страж пишет:
Именно.

.....

Вайт пишет:
И в зависимости от задач поведение может содержать на эти сходства и отличия указание, то есть как будто произойдёт «сравнение».

Серый Страж пишет:
Не «как будто», а на самом деле.

.....

Вайт пишет:
Причём если бы опыт не был одним целым, а имел строгую локализацию, то даже такое «сравнение» стало бы невозможным, так как без обобщения выявить сходства и отличия ни у чего нельзя.

Серый Страж пишет:
Обобщение и сравнение – это разные функции и вполне могут быть реализованы с помощью разных механизмов по отдельности.

Любой датчик реализует функцию сравнения – при совпадении параметров (или, наоборот, при отличии параметров)  входящего сигнала внутренним настройкам/уставкам датчика генерируется сигнал. Можно настроить датчик не на точное соответствие, а на приблизительное.

Про реализацию функции обобщения с помощью аналоговой схемы (а тем более, с помощью искусственных нейросетей) я уже сказал.