Особенности человеческого мозга.

Автор Cirill, января 24, 2014, 17:31:47

« назад - далее »

ArefievPV

У мальчика без первичной зрительной коры обнаружили способность видеть
https://nplus1.ru/news/2017/12/07/boy-with-no-v-one

Австралийские ученые сообщили о мальчике, который способен видеть при практически полном отсутствии зрительной коры головного мозга. В докладе, представленном на конференции Австралийского сообщества нейронауки, сообщается, что семилетний пациент может различать предметы, цвета и даже определять выражение лица.

Мозг обладает невероятной пластичностью; именно поэтому, при нарушениях отделов мозга, отвечающих за определенные функции, за работу могут взяться другие отделы: так, например, детей, рожденных с обширными нарушениями отделов мозга, отвечающих за обработку и понимание речи, можно научить говорить. Этот процесс может быть и обратным: например, слепые люди с функционирующей зрительной корой используют ее для обработки языковой информации.

В новой работе австралийских ученых при участии Иньяки-Карилл Мундиньяно (Iñaki-Carril Mundiñano) из Университета Монаша (Мельбурн, Австралия) описывается случай семилетнего мальчика (авторы называют его «B.I.»). В возрасте 12 месяцев затылочные доли головного мозга B.I. были повреждены вследствие дефицита фермента ацил-КоА-дигедрогеназы — редкого генетического заболевания, из-за которого нарушается процесс окисления жирных кислот, что ведет к неблагоприятным последствиям в процессе развития и функционирования тканей органов (в том числе и мозга).

Несмотря на полную дисфункцию первичной зрительной коры, мальчик может видеть. Авторы работы сообщают, что B.I. способен различать формы, цвета, а также различать грустное и счастливое выражения лица и использовать зрительную информацию для навигации в пространстве. Ученые предположили, что из-за того, что нарушение зрительной коры произошло в достаточно раннем возрасте, к семи годам мозг B.I. смог восстановить базовые зрительные функции благодаря тому, что за них стали отвечать другие отделы зрительной коры.

Анализ трактов головного мозга, выполненный при помощи фМРТ, показал, что две важных области головного мозга, участвующих в получении и обработке зрительной информации — сама зрительная кора и подушка таламуса — «перепрограммировали» связь в мозге мальчика. Так, оказалось, что подушка таламуса, которая напрямую связана со всеми частями зрительной коры, связана в мозге B.I. с пятой зоной зрительной коры (V5), которая в первую очередь отвечает за визуальную обработку движений, — причем без участия связи с самой главной, первичной зоной.

Таким образом, на примере одного случая ученым удалось показать пластичность головного мозга в вопросах нарушения и восстановления перцептивных функций. В будущем, возможно, это открытие можно будет использовать для реабилитации слепых пациентов — например, с помощью глубокой стимуляции.

В прошлом году ученым удалось частично восстановить функции парализованных конечностей и речь пациентов после инсульта с помощью инъекции в мозг стволовых клеток.

ArefievPV

Аутизм пытаются лечить через мозжечок
http://www.nkj.ru/news/32785/
Действуя на нейронные связи мозжечка с корой, можно ослабить некоторые аутистические симптомы.

Говоря о нейробиологических причинах аутизма, обычно обсуждают кору полушарий. Кора в большей степени, чем прочие части мозга, связана с высшими когнитивными функциями, и потому естественно думать, что проблемы с общением, повторяющееся поведение и другие характерные особенности аутистических расстройств связаны именно с неполадками в коре.

Однако другие области мозга тоже играют довольно серьезную роль в развитии аутизма; в частности, известно, что у аутистов есть характерные аномалии в мозжечке, и что мозжечок связан с нейронными цепочками, которые при аутистических расстройствах работают неправильно. Исследователи из Юго-западного медицинского центра Университета Техаса задались целью более детально узнать, как именно мозжечок связан с корковыми центрами, в которых, как считается, прячется аутизм, и действительно ли связь между ними в данном случае на что-то влияет. Другой задачей было понять, можно ли эти связи изучать на мышах.

В статье в Nature Neuroscience авторы пишут, что и у человека, и у мышей есть схожие связи между мозжечком и нижней теменной долей коры. Когда на мозжечок действовали электрическим током (с помощью метода транскраниальной электростимуляции, при котором слабый электрический ток подают в определенную область мозга прямо сквозь кожу и кости черепа), то и у животных, и у людей менялась активность одинаковых нейронных «проводов», идущих от мозжечка в кору. Затем такую же электростимуляцию провели с детьми с аутизмом – и оказалось, что эти самые «провода» функционируют у них иначе, чем у обычных детей.

Хотя у мышей мозг устроен проще, чем у человека, тем не менее, основные симптомы аутизма могут проявляться и у них: животные избегают общества других (что для общительных мышей крайне несвойственно) и постоянно без нужды повторяют какие-то действия. И когда у мышей подавляли вышеупомянутую связь между мозжечком и корой, то у них в поведении возникали все характерные аутистические особенности.

Наконец, когда нейроны мозжечка, связывающие его с корой, стимулировали извне, аутистические симптомы у мышей проходили, правда, не все: к животным возвращалась общительность, они могли нормально коммуницировать с товарищами, однако повторяющееся поведение у них оставалось. С другой стороны, стимуляция давала эффект и на взрослых мышах тоже, а не только молодых.

Возможно, действуя на мозжечок, можно будет если и не излечивать аутизм у людей, то, по крайней мере, в значительной мере ослаблять его симптомы – и ослаблять не только у детей, но и у взрослых. Здесь еще предстоит выполнить достаточно много предварительных исследований, но, раз связь мозжечка с аутизмом можно изучать на мышах, пожалуй, что в скором времени дело дойдет и до полноценных клинических исследований.

Добавим, что в последнее время вообще все чаще говорят о том, что функции мозжечка не ограничиваются только лишь контролем над движениями (как это можно прочитать в старых учебниках) – на самом деле он связан с разными высшими когнитивными функциями и даже играет большую роль в творчестве.

ArefievPV


ArefievPV

В текстовом варианте...

Мозг и любопытство
https://postnauka.ru/video/79313
Физиолог Вячеслав Дубынин об иерархии центров любопытства в мозге, этапах обработки информации и связи исследовательского поведения с положительными эмоциями

ЦитироватьНаш мозг любопытен, как и мозг любого высокоразвитого животного. Любопытство — это собственно стремление к новой информации, которая для нас так же важна, как еда, сон или безопасность. Нервные клетки и нейросети ориентированы на то, чтобы выделять во внешнем мире новые события, сигналы и анализировать их в первую очередь, и это основа правильного поведения. Если в мире что-то меняется, нужно детектировать это и учесть в своих реакциях. В ходе эволюции мозга центры любопытства сформировали достаточно сложную и характерную иерархию. Если подниматься от стволовых структур вверх к большим полушариям, мы встречаем центры любопытства в среднем мозге, затем в промежуточном и в коре больших полушарий.

Самый древний центр, связанный с обработкой новой информации и с детекцией новых событий, расположен в среднем мозге — в зоне, которая называется четверохолмие. Там в свое время были выделены нейроны, названные детекторами новизны. Они постоянно сравнивают сенсорные сигналы, поступающие в мозг, с сигналами, которые были несколько десятых секунды до того. Четверохолмие называется так потому, что там есть пара передних холмиков ближе к носу и пара задних холмиков ближе к затылку. В передних холмиках находятся зрительные нейроны, которые детектируют новые события: перемещения в поле зрения, появление новых объектов. В задних холмиках четверохолмия находятся слуховые нейроны, которые реагируют на появление нового звука, перемещение источника звука, изменение тональности. Все это очень важные системы.

После детекции нового сигнала четверохолмие на уровне среднего мозга запускает ориентировочный рефлекс, который выделил еще Иван Петрович Павлов и назвал его рефлексом «что такое». Ориентировочный рефлекс — это реакция поворота глаз, головы и всего тела в сторону нового сигнала. Это одна из самых сложных врожденных рефлекторных программ, которые вставлены в наш мозг. У младенца все это очень рано проявляется. Смысл ориентировочного рефлекса достаточно очевиден. Чтобы хорошо воспринимать изображение, оно должно попадать на центр сетчатки, а чтобы хорошо воспринимать звук, наши уши должны примерно с одинаковой интенсивностью воспринимать звуковые сигналы — это делает четверохолмие и глазодвигательные центры, которые расположены в среднем мозге. Именно там находятся управляющие движениями глаз нейроны, которые наводят резкость на изображение, меняя форму хрусталика, нейроны, которые отвечают за диаметр зрачка. Так обеспечивается оптимальный вход новой информации в наш головной мозг.

Четверохолмие работает не только со слуховыми и зрительными сигналами, но и, например, с прикосновениями. Если кто-то прикоснулся к вашему правому плечу, вы повернетесь и посмотрите, что произошло. Существует спинотектальный тракт, идущий из спинного мозга в четверохолмие, который приносит кожную чувствительность. Обратный тракт называется тектоспинальным и запускает поворот всего туловища. То же самое происходит, если вы учуяли новый запах и тоже начинаете крутить головой — это компонент ориентировочного рефлекса. Ориентировочный рефлекс рано появляется в ходе эволюции, он есть уже у рыб, у которых четверохолмие — это очень важная структура, в то время как у нас этот рефлекс выполняет вспомогательные функции.

Первый уровень любопытства — это посмотреть на новый объект и собрать информацию. Следующий уровень исследовательского поведения связан с активным перемещением в пространстве, когда мы подходим к какому-то объекту и пытаемся вступить с ним в контакт: нужно встать и пойти, чтобы пощупать, понюхать, рассмотреть поближе. Здесь ключевую роль играет субталамус, находящийся на границе промежуточного и среднего мозга, но все-таки относимый к промежуточному. В нем расположены нейроны, которые отвечают за запуск локомоций: перемещений в пространстве, ходьбы, бега, ползания у детей или плавания у дельфинов. Локомоциями занимается спинной мозг, там расположены мотонейроны, которые управляют сгибаниями и разгибаниями конечностей, но команду стартовать дают субталамичекие нейроны.

К субталамусу сходятся сигналы от самых разных центров потребностей. Если вы захотели есть, вы встали и пошли к холодильнику. Если вам неуютно, вы встали и пошли в более безопасное место. Когда детектируются какие-то новые события, к субталамусу поступают сигналы, и мы встаем и начинаем исследовать окружающую обстановку. Если кошку посадили куда-то в новое место, она обойдет и обнюхает все углы — запускает эту реакцию именно субталамус. Такой сбор новой информации очень важен: о новом месте нужно собрать как можно больше сведений и только потом решать, какие из них полезны и как их использовать. Для исследовательского поведения это очень характерно. Информация как бы собирается наперед. Павел Васильевич Симонов, физиолог, автор классификации биологических потребностей, назвал подобные программы программами саморазвития. Накопительный подход к информации очень значим, потому что позволяет адаптировать свое поведение к сложной среде.

Так же значим и уровень поискового поведения, который тоже запускается субталамусом. Вместе с ним работает структура, которая называется гиппокамп. Это наш ключевой центр кратковременной памяти, зона, которая относится к коре больших полушарий. В гиппокампе прописываются новые сведения, которые собираются во время поискового поведения. Он изначально был связан с локомоциями, с движением в пространстве, так как возник в ходе эволюции для запоминания траектории, по которой мы движемся, чтобы в случае опасности с помощью сформированной им карты можно было быстро вернуться в исходную точку. Гиппокамп исходно был привязан к субталамусу, к движению в пространстве, а потом он стал ключевым центром кратковременной памяти: вся информация, которая у нас записывается в течение текущего дня, сначала попадает в гиппокамп, а потом уже перезаписывается в долговременную память. Гиппокамп мощно ориентирован на выделение новизны, в нем тоже есть нейроны, детектирующие изменения.

Третий уровень связан уже с манипуляциями некими предметами, когда мы берем объект и не просто на него смотрим, а пытаемся разломать, раскрутить, посмотреть, что внутри. Это очень человеческое, точнее, обезьянье поведение. Манипуляции (от слова manus — «рука») с предметами требуют развитых пальцев. Это характерно для обезьян и енотов, у которых рука развита очень хорошо, с ее помощью они могут доставать пропитание со дна реки. Обезьянам рука нужна, чтобы хвататься за ветки. Когда с этих веток мы спустились на ровную поверхность, в руку мы взяли палку. Манипуляция с предметами — это очень важный компонент нашей психической (не просто двигательной) активности. Маленький ребенок осваивает эти манипуляции в том числе как источник для сбора новой информации. Младенца нередко можно застать за пристальным разглядыванием собственной руки. Все действия, которые развивают его мелкую моторику, очень значимы, так как позволяют активнее узнавать окружающий мир и выстраивать свое поведение, в том числе на уровне взаимодействия с орудиями труда.

Этой активностью занимается наша лобная кора, в ней выделяют премоторную и моторную зоны. Первая формулирует программу движения в целом, вторая отвечает за сокращение конкретных мышц. Есть отдельная сфера в физиологии мозга под названием «двигательное обучение». Поначалу, когда нам попадается по-настоящему новый объект, наши неуверенные движения (они называются произвольными) идут под зрительным контролем. Но если вы многократно выполняете эти движения, мозжечок, специальный двигательный сопроцессор, запоминает программы этих движений, какие мышцы в какой последовательности дергать, и начинает помогать премоторной и моторной коре. Происходит автоматизация движений, позволяющая вам с каждым разом крутить гораздо увереннее кубик Рубика, работать на клавиатуре, играть на музыкальных инструментах или писать. Всему этому мы учимся, а начинается это обучение с мелкой моторики и с исследования возможностей нашей руки по манипуляции с теми или иными объектами.

Эти уровни — уровень ориентировочного рефлекса, поискового поведения, манипуляции с предметами — поддерживаются центрами положительных эмоций. Любопытство приносит нам удовольствие. На нейрохимическом уровне за это отвечает медиатор, который называется дофамин. Каждый раз, когда мы узнаем новое, мы испытываем вброс дофамина, в зависимости от степени новизны и от значимости новой информации его может быть чуть-чуть или достаточно много. То есть новизна является важным источником положительных эмоций. За счет положительных эмоций наш мозг подталкивает нас к узнаванию мира, к сбору новой информации, к формированию все более адаптивного поведения.

Высший уровень исследовательского поведения — это формирование речевой или информационной модели окружающей среды. По мере того как мы узнаем мир, мы узнаем о существовании слов, которые обозначают те или иные объекты. Этим уже занимается ассоциативная теменная кора. То есть движения — это лобная, а речь на уровне запоминания слов, их значения, мышления — это ассоциативная теменная кора. Мы копим слова, которые обозначают предметы, действия, признаки, но копятся они не поодиночке, а возникают в виде связанной информационной сети. Каждое слово связано с множеством других слов и ассоциаций — так формируется информационная модель внешнего мира, слепок внешней среды, который накладывается на наш мозг. Формирование этого слепка — это такой же процесс узнавания нового, оно тоже очень значимо и тоже приносит положительные эмоции.

Начиная со второго года, а иногда и раньше, младенец активно формирует эту систему, радуется новым словам. В конце концов формируется речевая модель внешнего мира, с помощью которой мы думаем. Она является отдельным источником новизны и положительных эмоций. С помощью этой модели мы можем придумать что-то новое, и это уже вброс дофамина. Мы также можем из имеющейся информации собрать новый фрагмент, новую ассоциацию, понять логику каких-то процессов, сочинить и решить математическую задачу, придумать новую рифму. Мы можем просто услышать новый анекдот, новую историю и на уровне речевого взаимодействия испытать вброс дофамина — положительные эмоции.

Это важнейший компонент нашей психической деятельности. Мы очень любопытны, в том числе на речевом уровне. У людей, ориентированных на исследовательское поведение, как правило, очень большой вклад сангвинистического темперамента. Если таким людям не хватает новой информации, они недобирают положительных эмоций. Для них важно, чтобы каждый день случалось что-то новое. В рамках корпоративных процессов они больше подходят для коротких дел. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье — когда каждый день мы сталкиваемся с чем-то новым, нам не становится скучно. Положительные эмоции, связанные с новизной, — это важнейший компонент нашей психической жизни.

ArefievPV


ArefievPV

В текстовом варианте...

Мозг и вкус
https://postnauka.ru/video/82658
Физиолог Вячеслав Дубынин о вкусовых рецепторах, роли таламуса и гипоталамуса в обработке вкусовых впечатлений и врожденных реакциях, которые они запускают

Цитировать
Наша вкусовая система нужна для определения качества пищи. Она решает очень простой вопрос: съедобное — несъедобное. Казалось бы, все должно быть достаточно просто, но целостное вкусовое ощущение определяется не только вкусом. Оно складывается из вкуса, обоняния, кожной чувствительности — все эти составляющие формируют богатый образ, вызывающий у нас положительные или отрицательные эмоции. Вкусовое восприятие составляет важную часть нашей сенсорной и эмоциональной жизни.

У рыб вкусовые рецепторы расположены по всему телу: они воспринимают вкус и боком, и хвостом. Это наблюдается у сомов, поэтому ихтиологи говорят, что сом — это сплошной плавающий язык. При выходе живых организмов на сушу вкусовые рецепторы уходят в ротовую полость, а носителем вкусовых рецепторов становится язык. Некоторое количество рецепторов расположено по стенкам ротовой полости, в глубине глотки.

На языке мы обнаруживаем так называемые вкусовые сосочки, которые можно разделить на несколько типов. Самый распространенный тип — грибовидные сосочки. Если вы высунете язык и капнете на него капельку молока из пипеточки, вы увидите, как он побелеет и на нем станут заметны маленькие розовые пенечки. Это и есть грибовидные сосочки, выглядящие как цилиндрики, окруженные канавкой. Внутри этой канавки расположены вкусовые почки — скопление вкусовых рецепторов, клеток, реагирующих на вкус.

Вкусовой рецептор является вторично чувствующим. Это не нейрон, у него нет аксона. Соответственно, он должен передавать свой сигнал на проводящую нервную клетку, которая донесет информацию до головного мозга. Так, наш язык обслуживается несколькими черепно-мозговыми нервами, прежде всего седьмым лицевым (с ним связана передняя часть языка) и девятым языкоглоточным (с ним — задняя часть языка).

Вкусовые рецепторы способны к выделению медиатора — аденозинтрифосфорной кислоты. За счет ее выделения вкусовые рецепторы передают информацию. У рецептора есть характерные микроворсинки, на которых находятся белковые рецепторы, реагирующие на то или иное химическое вещество. Кроме того, как и в обонятельном эпителии, мы обнаружим в них опорные клетки и базальные клетки. Опорные клетки нужны, чтобы разделять рецепторы и не мешать им генерировать электрические потенциалы. А базальные нужны для восстановления этой системы. Известно, что вкусовые рецепторы и почки довольно быстро разрушаются и меняются каждые 10–14 дней. Базальные клетки активно участвуют в этом процессе. Нам всем он знаком: обжигая язык кипятком, мы ощущаем гибель рецепторных клеток и временно утрачиваем вкусовую чувствительность, которая восстанавливается спустя 2–3 дня. Регенеративная способность вкусовой системы очень велика — рецепторы улитки или рецепторы сетчатки ею уже не обладают.

Все знают про четыре основных вкуса: кислый, сладкий, горький, соленый. Каждый из них воспринимается специальными рецепторами. Большинство слышали и про белковые рецепторы, так называемые рецепторы умами. В последнее время было открыто еще несколько: точно доказано существование у человека рецепторов, реагирующих на жирную пищу, на жирные кислоты. В ближайшее время стоит ожидать доказательства наличия у человека рецепторов к кальцию, к крахмалистой пище, к воде, к ионам водорода. Обычно их сначала открывают на экспериментальных животных, а потом находят в той или иной форме у человека. Но на данный момент пять основных вкусов — кислый, сладкий, горький, соленый и белковый (умами) — составляют некоторую верхушку вкусового ощущения. Их задача заключается в определении пригодности пищи к употреблению.

Пища оценивается с точки зрения пользы для нашего организма. Во-первых, она должна быть источником энергии. Энергия — это углеводы, моносахариды, дисахариды. И поэтому существуют рецепторы сладкого вкуса, реагирующие на глюкозу и глюкозоподобные молекулы. А во-вторых, пища выступает источником строительных материалов. А строительный материал — это прежде всего белки. Поэтому существуют рецепторы, восприимчивые к глутаминовой кислоте, которая является самой распространенной аминокислотой из тех двадцати, что составляют белки. Эволюция настроилась на глутамат как на сигнал о белковой пище. Наш мозг так организован, что при появлении сладкого или белкового вкуса сигнал, передаваясь в продолговатый мозг и мост, запускает пищевое поведение. Эти врожденные реакции прекрасно реализуются даже у младенца. Младенец детектирует молоко матери, сладковатое на вкус за счет лактозы и белков. Так запускаются реакции сосания, глотания, слюноотделения.

Кроме этого, сигналы от сладкого и белкового уходят в центры пищевого поведения, в гипоталамус. Там происходит генерация положительных эмоций. Мы устроены таким образом, что сладкое или белковое нравится нам врожденно. Конечно, диетологи советуют контролировать потребление калорий, но связанный с этим поток положительных эмоций колоссально значим. Поэтому порой удержаться от очередной конфетки, кусочка шоколада или бутерброда бывает непросто.

С кислым и соленым все обстоит несколько сложнее. Кислый вкус в небольшом количестве воспринимается как приятный, но увеличение его интенсивности уже ведет к повреждению слизистой, это как бы не нравится, запускает оборонительное поведение. А с соленым, видимо, ситуация такая, что наши предки жили в среде, где было мало NaCl. А он очень важен для правильного состава межклеточной среды, состава плазмы, и приходилось везде искать эти минералы. Вкусовая система настроена на то, что NaCl в небольшом количестве — это хорошо. Но его потребление в большом количестве запускает оборонительную реакцию организма, выражающуюся, например, в повышении кровяного давления. Подсоленная пища, содержащая небольшую добавку NaCl, для нас вкуснее, чем пища без соли, — это дань нашему эволюционному прошлому. Сейчас, когда NaCl слишком много вокруг, медики говорят о том, что надо ограничивать его потребление.

Наиболее сложная ситуация наблюдается с горьким вкусом. Он образуется молекулами, которые являются растительными токсинами, и запускает оборонительное поведение. Если вы подсунете младенцу что-то горькое, он это выплюнет и закричит — это такие же врожденные реакции, как сосание, глотание, слюноотделение. Отличие лишь в том, что последние направлены на поглощение пищи, а реакции, связанные с горькостью, — на отвержение непригодной пищи. Кроме того, связанный с этими реакциями сигнал передается в центры отрицательных эмоций гипоталамуса, а также в центры оборонительного поведения — возникает мощное негативное переживание. Тем, кто давно его не испытывал, могу посоветовать оторвать кусочек алоэ и пожевать: если вы выдержите хотя бы десять секунд, вы запомните этот опыт на всю жизнь. Но в какой-то момент мы начинаем искать новые вкусовые ощущения, и нам приятно выпить кофе без сахара или тоник. Но настоящая сильная горечь однозначно вызывает отрицательную реакцию, сравнимую, например, с реакцией на боль.

Горькие растительные токсины химически разнообразны, потому что растения по-всякому защищаются от травоядных животных, пытаются создать разные молекулы. Восприятие сладкого, кислого, соленого и белкового требует лишь один или два типа белковых рецепторов. В то же время описано около сорока типов молекулярных рецепторов, настроенных на разные варианты горечи. Существует целый набор химических веществ, которые у разных людей вызывают разное восприятие горького, более яркое или менее яркое. К слову, от этого зависит и наше целостное восприятие еды: многие продукты, например крестоцветные растения вроде брокколи, содержат подобные вещества, и для кого-то это не ощутимо, а кто-то явно чувствует горький привкус. Индивидуальное восприятие вкуса даже на уровне вкусовой системы во многом завязано на горьких рецепторах.

Ощущение горечи — это действительно сигнал о том, что мы съели что-то не то. Недавно была описана иммунная реакция на горький вкус. Оказывается, что те рецепторы, которые находятся в глубине глотки, не только вызывают вкусовые ощущения, но еще и активируют иммунную систему. Из этого очевидный вывод: лекарство должно быть горьким, потому что так его вкус дополнительно активирует неспецифический иммунитет, который дополнит действие молекул лекарства.

Сигнал от языка уходит через черепные нервы в продолговатый мозг и мост. Первичные вкусовые центры находятся на их границе, где расположено ядро одиночного пучка. Именно отсюда начинаются те рефлекторные дуги, которые запускают сосание, глотание, слюноотделение, выделение желудочного сока. Отсюда же вкусовой сигнал начинает подниматься вверх, до развилки к таламусу и гипоталамусу.

Гипоталамус — это эмоциональное восприятие пищи. Поскольку он еще и ориентирован на внутреннюю среду организма, это эмоциональное восприятие во многом зависит от нашего текущего состояния. Например, у беременных женщин во время токсикоза гипоталамус находится в неопределенном состоянии, и им иногда хочется самых неожиданных вещей — это явно гипоталамическая реакция.

Основной сигнал поднимается в таламус. В его медиальных ядрах происходит переключение вкусовой чувствительности. Если сигнал прошел, то дальше он поднимается в кору больших полушарий. Основной центр вкуса располагается на дне боковой борозды в островковой, или инсулярной, коре. Здесь формируется целостное восприятие вкуса — в этой зоне соединяется вкусовой и обонятельный сигналы, а еще сигнал от системы кожной чувствительности. Об их взаимосвязи все знают: если с обонянием что-то не так, то вкус становится гораздо более простым, неинтересным.

При некоторых вариантах патологии или травме (например, при обжигании языка целым рядом химических веществ) исчезает вкусовая чувствительность. Тогда оказывается, что, даже при наличии обоняния и кожной чувствительности, есть становится невозможно: исчезновение вкуса превращает вкусовой образ во что-то совершенно несъедобное. Человек описывает эту ситуацию как невозможность глотать пищу, сравнивает ее употребление с пережевыванием пластилина. Без вклада вкусовой системы еда перестает восприниматься как еда. Получается, что вкусовая система делает нашу жизнь значительно богаче и на сенсорном, и на эмоциональном уровнях.

ArefievPV


ArefievPV

В текстовом варианте...

Мозг и боль
https://postnauka.ru/video/79136
Физиолог Вячеслав Дубынин о простагландинах, принципах работы анальгетиков и возникновении хронических болей

Цитировать
Система болевой чувствительности — это одна из сенсорных систем, которые относятся к разряду чувствительности тела. Есть кожная чувствительность, есть мышечная чувствительность, есть внутренняя чувствительность, есть болевая чувствительность. Соответственно, есть отдельно болевые рецепторы, проводящие пути именно для болевых сигналов, а также обрабатывающие центры в спинном мозге, в головном мозге, которые очень специфично занимаются болью.

Для любой сенсорной системы важно осознавать и понимать, а на что она реагирует, то есть что является тем исходным запускающим сигналом, который вызывает дальнейшую цепочку событий. Для зрительной системы это электромагнитные волны, свет, для слуховой системы — колебания окружающей среды. Для болевой системы это повреждение наших клеток и тканей.

Боль в принципе возникает по самым разным поводам: ударился — больно, обжегся — больно, электрическим током стукнуло — больно. Что объединяет эти ситуации? Их объединяет сам факт повреждения. То есть повреждаются клетки и ткани, и из этих поврежденных клеток выделяются специальные химические вещества — их называют еще «сигналы SOS». Эти вещества влияют на наши болевые рецепторы, то есть на чувствительные нервные окончания. Там возникают электрические импульсы, которые уже убегают в центральную нервную систему.

Первый момент, в котором нужно разобраться, — а что это за сигналы SOS? Подобные молекулы выделяют и обычные клетки нашего организма, и специализированные — макрофаги или тучные клетки. И в список этих веществ входит гистамин, простагландины, субстанция P, кальций, калий. Довольно большой список. И у каждой молекулы есть своя функция.

Ключевое значение для запуска именно болевых сигналов имеют простагландины. Это молекулы, которые образуются из липидных молекул нашей мембраны. То есть каждая наша клетка окружена жироподобной липидной оболочкой, в состав которой входит арахидоновая кислота. Когда мембрана повреждается, арахидоновая кислота становится доступной для действия специальных ферментов, которые из нее вырезают сигнальные молекулы, сообщающие о том, что есть повреждения. И ключевое значение имеют молекулы, которые называются простагландины.

Есть ферменты, которые все это производят. Ключевое значение имеет фермент, который называется циклооксигеназа. Поэтому первый способ ослабить боль — это помешать поврежденной зоне образовывать простагландины. Обширная группа лекарственных препаратов является так называемыми блокаторами циклооксигеназы. То есть они не дают возникать простагландинам в достаточной концентрации, и боль становится не такой сильной.

В чем тут проблема? Наша система болевой чувствительности — это сигнализация. Она сообщает нашему мозгу о том, что где-то повреждения и нужно срочно принимать меры. Эта сигнализация, к сожалению, порой работает слишком назойливо. Обычная сигнализация в вашем автомобиле — у вас есть кнопочка для ее выключения. Сигнализация, которая идет от поврежденного участка кожи, — кнопки выключения напрямую у нас нет. Мы не можем сказать нашей болевой системе: «Да, я уже знаю, проблема существует, я осознал, я с этим работаю, перестань болеть». Поэтому существует огромная потребность в анальгетиках — препаратах, которые снижают болевые ощущения, передачу болевых сигналов. Блокаторы циклооксигеназы как раз к этой категории относятся.

Большинство веществ, которые вы знаете как анальгетики, которые продаются в аптеках, как правило, без рецептов, — это блокаторы образования простагландинов. Аспирин, анальгин, парацетамол, диклофенак — все это относится к этой категории. Все здесь не очень просто, потому что на самом деле циклооксигеназ вообще-то две: циклооксигеназа-1 и циклооксигеназа-2. Классические ненаркотические анальгетики, блокирующие циклооксигеназы, работают и с той и с другой, но чаще с первой.

Первая циклооксигеназа кроме передачи болевых сигналов выполняет кучу других важных функций, и поэтому, если вы ее блокируете, получаете довольно много побочных эффектов, например, на уровне желудка. Поэтому более современная группа лекарственных препаратов из этой категории — это блокаторы циклооксигеназы второго типа. Эта циклооксигеназа функционирует именно в очагах повреждения, в очагах воспаления. Это полезно знать, выбирая анальгетики, для того чтобы уменьшить, например, зубную боль или снять еще какие-то проблемы.

Простагландины и другие вещества, например калий, действуют на болевые рецепторы. В этих рецепторах, в этих отростках нейронов возникают нервные импульсы, убегающие дальше в спинной и головной мозг. Откуда берутся болевые рецепторы? Их источником являются специальные сенсорные нейроны, которые в случае нашего тела (то есть туловище, руки, ноги) расположены рядом со спинным мозгом в особых скоплениях — в спинномозговых ганглиях. Спинномозговых ганглиев 31 пара, это соответствует делению нашего спинного мозга на 31 сегмент. Получается, что сам нейрон находится рядом со спинным мозгом внутри позвоночного столба, а его чувствительный отросток — длинный дендрит — дотягивается, например, до кончиков пальцев и реагирует на боль.

В случае головы восприятием болевых сигналов занимается тройничный нерв — пятый черепной нерв, который формирует три этажа: лобный, верхнечелюстной, нижнечелюстной, — и три ветви сходятся в единый тройничный нерв. Поэтому он называется тройничным. Дальше болевые сигналы от головы тоже попадают в центральную нервную систему.

Отросток идет в кожу или во внутренние органы, потому что болевая чувствительность у нас работает по всему объему тела. А аксон этого нейрона входит, например, в спинной мозг. В спинном мозге основное скопление нейронов, серое вещество спинного мозга, и оно образует с каждой стороны три выроста: задние рога спинного мозга, боковые и передние. Болевые сигналы попадают в задние рога спинного мозга, и там происходит их первичная обработка. Эта первичная обработка заключается в очень простой вещи: задние рога спинного мозга не пропускают слабый болевой сигнал.

Жизнь такая, что наше тело все время испытывает довольно много повреждений, и, если бы все эти сигналы проходили в головной мозг, осознавались, у нас бы все время что-то болело. Поэтому важно слабый болевой сигнал останавливать, а пропускать только значимый. Для того чтобы фильтровать болевую чувствительность в задних рогах серого вещества, существуют специальные тормозные нейроны, стоящие над контактом сенсорного нейрона с той нервной клеткой, которая дальше будет передавать сигнал.

То есть существует основной синапс, передающий болевые сигналы, и над ним тормозной блок, который реализуется вставочными нервными клетками двух типов. Часть из них использует в качестве медиатора гамма-аминомасляную кислоту, а часть — эндорфины. И если мы хотим снять боль уже на уровне спинного мозга, мы можем использовать вещества, похожие на гамма-аминомасляную кислоту, и вещества, похожие на эндорфины. И это будут вещества с центральным анальгетическим, обезболивающим действием.

Блокаторы циклооксигеназы работают на периферии. И они вообще не влияют на нервные клетки, поэтому, например, к ним не возникает привыкания и зависимости — по крайней мере, в явном виде. А если вы начинаете использовать вещества, похожие на ГАМК, вещества, похожие на эндорфины, которые будут влиять уже на синаптическую передачу в спинном мозге, здесь вы должны быть готовы к тому, что будет формироваться и привыкание, и зависимость.

Основной группой препаратов из этой категории являются морфиноподобные соединения, потому что морфин — это молекула, которая похожа на эндорфины. С давних времен опиоиды и опиум использовались, для того чтобы снимать боль. К сожалению, морфин и морфиноподобные молекулы вызывают очень быстрое привыкание и зависимость — к сожалению потому, что сейчас мы уже настолько хорошо знаем систему болевой чувствительности, что нам понятно: по-настоящему сильную боль мы можем снимать только морфиноподобными молекулами эффективно и надежно. То есть сама передача сигнала в синапсах, которые в задних рогах серого вещества так организована, что, если мы очень мощно активируем морфиноподобное торможение, мы можем выключить вообще любую боль. Это то, что не способны сделать аспирин, анальгин.

Морфиноподобными препаратами мы можем вообще блокировать болевую чувствительность. При этом не пострадает, например, кожная чувствительность, мышечная, потому что подобный информационный фильтр есть только в тех каналах, которые передают болевые сигналы. Но морфиноподобные молекулы, к сожалению, вызывают очень быстрое привыкание и зависимость. Очень быстро модифицируется работа синапсов, начинает требовать еще, еще и еще эту молекулу. Поэтому, конечно, медицинское использование подобных веществ строго ограничено. Все это сугубо рецептурные препараты, и применять их нужно только в экстренных случаях: при тяжелых ожогах, онкологии или тяжелых физических травмах. Дело усугубляется тем, что морфиноподобные молекулы работают в центрах положительных эмоций, вызывают эйфорию.

Если болевой сигнал достаточно силен, то он проходит через задние рога серого вещества спинного мозга. Дальше у него две судьбы. Он может запускать реакции, рефлексы на уровне спинного мозга и подниматься в головной мозг. Рефлексы на уровне спинного мозга всем известны — это рефлексы отдергивания. В ситуации, когда вы укололи или обожгли руку и ее отдернули, идет сокращение мышц-сгибателей. Это очень древняя программа, которая носит оборонительный характер, и без этого мы не существуем. Это врожденный рефлекс, мы не обучаемся ему.

А когда сигнал передается в головной мозг, нужны специальные тракты, специальные пути. Аксоны клеток заднего рога серого вещества спинного мозга внутри спинного мозга переходят на противоположную сторону и в боковом канальчике белого вещества поднимаются в головной мозг и достигают таламуса. Таламус — это информационный фильтр на входе в кору больших полушарий, и там есть зрительные центры, слуховые центры, двигательные центры, в том числе центры, связанные с передачей боли. Эти центры находятся во внутренней части таламуса, в медиальных ядрах таламуса. И оттуда сигнал уходит в кору больших полушарий.

Кроме того, часть сигналов идет ниже и достигает гипоталамуса. В гипоталамусе располагаются центры, связанные с нашими потребностями, эмоциями, центры, которые запускают реакцию на стресс. И для этих центров болевые сигналы очень важны. Гипоталамус обеспечивает такое эмоциональное восприятие боли, и наш мозг сконфигурирован таким образом, что боль со стопроцентной вероятностью вызывает негативные эмоции. И чем сильнее боль, тем сильнее эти негативные эмоциональные переживания. Это все логично, это заставляет мозг формировать поведенческие программы, направленные на избегание боли.

За реакцию на боль отвечает в основном задняя часть гипоталамуса, и там находятся нервные клетки, которые запускают изменения в вегетативной нервной системе. Возникает стрессорное состояние, начинает чаще биться сердце, расширяются зрачки, усиливается потоотделение, начинает выделяться адреналин из надпочечников. Кроме того, в задней части гипоталамуса находятся центры, которые активируют оборонительное поведение.

И там еще одна важная развилка. Эта реакция может наступать в виде реакции страха, убегания, избегания, затаивания либо как агрессивная реакция, когда мы как бы нападаем на источник неприятностей. Основной поток болевых сигналов из таламуса поднимается в кору больших полушарий. И здесь есть два варианта.

Первый поток идет специфично в теменную кору, в теменную долю. Это примерно макушка нашей головы, и, если вниз от макушки вот так проводить, вот здесь находятся зоны, которые анализируют чувствительность нашего тела, в том числе здесь есть карта нашего тела, позволяющая оценить болевые сигналы, их интенсивность, специфику, потому что боль бывает разная: острая, тянущая, ноющая.

Кроме того, есть такой тотальный неспецифический поток из таламуса на всю кору больших полушарий, который подтормаживает работу мозга. И специфика болевых сигналов такова, что, когда такой сигнал поднимается в кору, он говорит всем остальным нервным процессам, что нужно прекращаться, нужно разбираться, где болит, где повреждение. В этом смысле боль имеет первый приоритет, и когда у вас что-то заболело, то заниматься какой-то другой деятельностью бывает сложно, особенно если это сильная боль.

Сильная длительная боль крайне неполезна для нашего мозга. И если человек долгое время терпит боль, особенно если это сильная боль, то нервные клетки, синапсы между ними, способны перестраиваться, и болевой сигнал будет проводиться все легче и легче. И это путь к патологии боли, к возникновению хронических болей. Поэтому крайне не рекомендуется терпеть долгую интенсивную боль. Нужно использовать анальгетики. И всерьез нужно разбираться, что является источником боли, и принимать более серьезные меры.

ArefievPV

Учёные выяснили, как мозг запоминает запахи
http://neuronovosti.ru/brain_in_smell/

Что происходит в мозге, когда мы впервые чувствуем запах и решаем никогда его не забывать? Учёные из Германии расшифровали лежащий в основе этого механизм. Оказалось, что в подобном процессе участвуют несколько структур мозга. Подробности исследования авторы раскрыли в журнале Cerebral Cortex.

Как рассказывает один из исследователей, нейробиолог Кристина Штраух (Christina Strauch) из Рурского университета, временно сохранять воспоминания о запахах может грушевидная кора – часть обонятельной коры лимбической системы, которая играет главную роль в различении запахов. Учёные решили выяснить, применим ли тот же путь и к долговременным воспоминаниям.

Мозг сохраняет воспоминания о событиях благодаря изменениям связей между нейронами или построению новых связей. Этот процесс называется синоптической пластичностью. Исследование авторов помогло понять, способна ли грушевидная кора крыс к синаптической пластичности и насколько долго она может сохранять эти изменения.

Для запуска процесса, который сохраняет впечатления от запаха в виде воспоминаний, учёные использовали электрические импульсы, различные по интенсивности и частоте. Ожидания авторов не подтвердились, однако помимо грушевидного тела импульсы действовали на другую область мозга, ответственную за долговременные воспоминания – гиппокамп.

Используя эту информацию, авторы предположили, что для формирования воспоминаний о запахе грушевидному телу необходимо получать сигнал от другой области мозга. Например, от орбитофронтальной коры, которая принимает участие в представлении эмоций и поощрении во время принятия решений. Повторив эксперимент, в котором стимуляцию направили в область орбитофронтальной коры, учёные получили долговременное воспоминание в грушевидном теле.


«Наше исследование показало, что грушевидное тело действительно может служить хранилищем долговременных воспоминаний. Но ему нужна инструкция от орбитофронтальной коры – более высоко расположенной области, сигнализирующей о том, что событие должно сохраниться в долговременной памяти», — заключила Штраух.

P.S. Хранилищем не самих воспоминаний, а только их записей. Воспоминание, это процесс (типа, нейронная активность), а записи, это структура связей между нейронами (ну и изменения химсостава самих нейронов и матрикса, так сказать). 

ArefievPV

Как голубое пятно управляет памятью
http://www.nkj.ru/news/32952/
Пространственная память формируется под действием дозы дофамина, которую голубое пятно мозга посылает напарнику-гиппокампу.

Гиппокамп – парная структура мозга, залегающая в височных отделах больших полушарий. Он нужен для того, чтобы мы помнили факты и события (то, что называется декларативной памятью).

Гиппокамп играет большую роль в превращении кратковременной памяти в долговременную: информация сохраняется сначала именно в гиппокампе, а затем постепенно переходит в кору больших полушарий, где и оседает на долговременное хранение. При повреждении гиппокампа развивается синдром Корсакова, когда человек не способен запоминать текущие события и заучивать новые факты, хотя старая память у него сохраняется.

Однако помимо декларативной памяти гиппокамп также необходим для пространственной памяти, которая хранит образы знакомого пространственного окружения, всевозможные карты и маршруты.

Еще 15 лет назад исследователи из лаборатории Судзуми Тонегавы в Массачусетском технологическом институте выяснили, что за пространственную память отвечает зона гиппокампа под названием СА3. Возникло предположение, что зона СА3 получает сигнал из какой-то другой области мозга, когда животное попадает в незнакомое пространственное окружение, что и стимулирует формирование памяти.

Сигнал может подаваться с помощью нейромодуляторов* – химических веществ, которые влияют на нейронную активность (о разнице между нейромедиаторами и нейромодуляторами см. сноску). В зону СА3 поступают нейромодуляторы из двух областей, одна из которых – голубое пятно – представляет собой древнее, залегающее в стволе мозга скопление серого вещества, влияющее на различные активные реакции, от бодрствования до тревоги и паники. У голубого пятна больше связей с гиппокампом, и главное – про него известно, что оно реагирует на новизну, поэтому решив больше узнать про пространственную память, исследователи решили сконцентрироваться именно на нем.

Голубое пятно реагирует на ряд сенсорных стимулов, в том числе на визуальные, звуковые и обонятельные, а затем посылает информацию в другие части мозга, включая гиппокамп. Чтобы понять, как работает связь между голубым пятном и гиппокампом, авторы работы вывели генетически модифицированных мышей, у которых эту связь можно было отключать в любой момент по желанию экспериментатора.

Мышей сажали в незнакомое им место, которое они внимательно изучали; потом, когда их снова сажали сюда на следующий день, они исследовали обстановку уже не так старательно – потому что успели ее запомнить, хотя бы отчасти. Но если во время первого раза им блокировали связь между голубым пятном и гиппокампом, то во второй раз животные исследовали его так, как будто только что увидели – иными словами, с первого раза у них в памяти ничего не осталось. Гипотеза, о которой мы говорили выше, получила экспериментальное подтверждение: чтобы гиппокамп запомнил незнакомую местность, ландшафт и т. д., ему действительно нужен соответствующий сигнал от голубого пятна.

Если бы такой системы не было и гиппокамп запоминал бы все, что видят глаза, мозг просто утонул бы в информации. Голубое пятно помогает фильтровать и отбирать информацию, включая память лишь тогда, когда это действительно нужно. Если в окружающей обстановке нет никакой новизны, голубое пятно работает, как обычно, не проявляя никакой особой активности. Но если место незнакомое, его нейроны начинают генерировать гораздо более частые импульсы.

Предположительно из-за этого нейромодулятор дофамин не успевает превратиться в норадреналин. В результате дофамин выделяется из голубого пятна как есть и поступают в гиппокамп. Дофамин играет очень большую роль в системе подкрепления мозга, которая отвечает за чувство удовольствия и мотивацию, а с мотивацией неизбежно связаны обучение и память. Полностью результаты исследований опубликованы в статье в Proceedings of the National Academy of Sciences.

Пока что непонятно, как именно голубое пятно понимает, что обстановка вокруг – новая. Авторы работы полагают, что мозг как-то сравнивает то, что видит, с ожиданиями или с когнитивными картами, которые уже имеются в памяти. Как именно и где именно происходит сравнение ожиданий и реальности, исследователи собираются выяснить в ближайшее время.

* Нейромедиаторы распространяются в пределах одного синапса и воздействуют на ионные каналы нейронов, предназначенные для быстрой передачи нервного возбуждения.

* Нейромодуляторы же распространяются по обширным участкам нервной ткани и воздействуют на рецепторы нейронов, которые откликаются медленнее и вызывают долговременные изменения синаптической пластичности. Наиболее известные нейромедиаторы, такие как дофамин, серотонин, ацетилхолин, норадреналин, являются одновременно и нейромодуляторами.

ArefievPV

Почему развивается никотиновая зависимость?
http://www.nkj.ru/news/33001/
Чем больше мы курим, тем меньше отвращения испытывает наш мозг по отношению к никотину.

Никотин  так же, как и любой другой наркотик действует на зоны мозга, которые управляют чувством удовольствия. Эти зоны объединены в так называемую систему вознаграждения, или систему внутреннего подкрепления, благодаря которой мы чувствуем удовлетворение от еды, секса, награды за выполненную работу – и от наркотиков тоже.

Нейроны системы вознаграждения используют нейромедиатор дофамин, чтобы передавать сигналы друг другу; с другой стороны, на очень многих нейронах есть никотиновые рецепторы. Никотин, связываясь со своими рецепторами, стимулирует выброс дофамина, и тем самым вызывает приятные ощущения и желание закурить еще раз.

Но при регулярном курении рецепторов к никотину становится больше, а у самих рецепторных молекул появляются новые участки связывания никотина. В результате курить хочется все больше и чаще, чтобы обеспечить никотином все рецепторы. Если же никотина не хватает, то и дофамин перестает выделяться в нужном количестве, что приводит к ломке – человек становится раздражительным, тревожным, подавленным, ему становится сложно сосредоточиться сложно и выполнять умственную работу (потому что дофамин среди прочего нужен и для когнитивных функций).

С другой стороны, никотин – токсичное вещество, и как токсин он вызывает аверсивную реакцию (от лат. aversatio – отвращение). За отвращение к никотину в мозге отвечает структура под названием поводок эпиталамуса. Его можно назвать «системой наказания» мозга, потому что он регулирует поведение через отрицательное подкрепление, когда поступок подкрепляется не положительными эмоциями, а отрицательными.

Если поводок эпиталамуса чувствует вредный никотин, он посылает сигналы межножковому ядру. Почему именно ему? Потому что в межножковом ядре особенно много никотиновых рецепторов, и при курении именно оно выделяет основное количество дофамина. Поводок эпиталамуса запрещает межножковому ядру выделять дофамин, после чего продолжать курить уже совсем не хочется.

Исследователи из Рокфеллеровского университета, медицинского центра Маунт-Синай и Национального института биологических наук в Китае обнаружили, что поводку эпиталамуса и межножковому ядру мешают общаться особые нейроны, которые получили название Амиго1. Оказалось, что нейроны Амиго1 в ответ на регулярное появление никотина активно вырабатывают два химических вещества – оксид азота (II) и гормон соматостатин. Именно эти вещества «глушат» сигнал от поводка эпиталамуса. Полные результаты исследования опубликованы в Proceedings of the National Academy of Science.

В эксперименте мышам в течение шести недель давали воду с примесью никотина, чтобы вызвать у них никотиновую зависимость – и зависимость появлялась. Однако, когда методами генетической инженерии у мышей выключали нейроны Амиго1, симптомы никотиновой зависимости у животных пропадали. Пропадали они и тогда, когда у мышей просто блокировали выработку оксида азота (II).

Предполагается, что именно нейроны Амиго1 служат главной причиной никотиновой зависимости, и тогда имеет смысл подумать о том, как и чем можно подействовать на них в терапевтических целях. Хотя если учесть, что каждый год от болезней, связанных с табакокурением, по всему миру умирают 6 миллионов человек, и цифра эта продолжает расти, то здесь важен вообще любой метод, который более-менее эффективно помогал бы бросить курить.

ArefievPV

Нервные клетки обмениваются РНК, упакованной в похожую на капсид ВИЧ оболочку
http://elementy.ru/novosti_nauki/433182/Nervnye_kletki_obmenivayutsya_RNK_upakovannoy_v_pokhozhuyu_na_kapsid_VICh_obolochku

Активность гена Arc в нервных клетках млекопитающих критически важна для запоминания новой информации. Нарушения экспрессии этого гена наблюдаются при ряде неврологических заболеваний, в частности, болезни Альцгеймера. Однако до сих пор о функциях продукта гена Arc, то есть белка с одноименным названием, было известно крайне мало. Новое исследование показало, что молекулы белка Arc самопроизвольно собираются в структуры, напоминающие вирусные капсиды и содержащие мРНК гена Arc. Они заключаются в мембранные пузырьки, которые нервные клетки выделяют наружу. Эти пузырьки сливаются с другими нейронами. Там мРНК Arc высвобождается и транслируется. Такой способ обмена информацией между нервными клетками показан впервые.

ArefievPV

Не про человеческий мозг, но всё же...

Нейронауки в Science и Nature. Выпуск 77. Скажи мне где твой друг, и я скажу, где ты
http://neuronovosti.ru/gde-ya/

Нейробиологи из RIKEN (Япония) показали новые возможности механизмов пространственной ориентации — активность «системы GPS» крыс способна показать не только положение самой особи в пространстве, но и перемещения крыс, находящихся рядом. Результаты исследований опубликовали 11 января в журнале Science.


Исследователи описали четыре предполагаемые модели совместного картирования пространства в гиппокампе.

Для социальных животных очень важно осознавать свое положение в пространстве относительно других членов группы, и теперь стало больше известно о том, как именно мозг реализует эту задачу. Ответ на очередную загадку мозга дает новая работа исследователей из японского RIKEN Brain Science Institute: информация о соседях у крыс фиксируется в той же группе клеток мозга, в которой отмечается положение самой особи.

Ведущую роль в пространственной ориентации выполняет особая структура мозга – гиппокамп, точнее, его передняя часть. О ее значении в «картировании» уже было известно ранее — в 2014 году самые значимые исследования были отмечены Нобелевской премией по физиологии или медицине. Но использует ли мозг нейроны гиппокампа, чтобы наблюдать не только за обстановкой, но и за другими особями, оставалось под вопросом. Для проверки гипотезы исследователи поместили двух крыс в простой Т-образный лабиринт. Одной из них дали возможность наблюдать за другой перед тем, как самой выполнить задание, и записали активность ее гиппокампальных нейронов. В результате, активность мозга «наблюдателя» дала четкое представление не только о его собственных перемещениях, но о действиях «бегуна».

В ходе эксперимента «наблюдатель» должен был выполнить два типа заданий: пройти в тот же рукав лабиринта, в который ушел «бегун», и пройти в противоположный. Оказалось, что доля нейронов, обрабатывающих и учитывающих информацию о другом объекте, может составлять до трех четвертей от общего количества клеток «системы GPS».

Потоки информации о самом себе и о соседе не смешиваются, так как важно не только, какая именно клетка проявляет активность, но и в какой момент времени: нейроны гиппокампа активируются с частотой около 8-ми Гц (так называемый тета-ритм), и понять, где информация о «бегуне», а где — о самом «наблюдателе» можно за счет фазового сдвига между волнами активности клеток. А пересечение путей регистрируется отдельными нейронами только когда «наблюдатель» оказывается в месте, в котором ранее уже был «бегун» (например, перед развилкой, где крыса задерживается чуть дольше для принятия решения).

Количество нейронов, вовлеченных в процесс наблюдения за «бегуном», зависит от важности положения «бегуна» для «наблюдателя» в данный момент. Так, когда крысам нужно было оказаться в одном рукаве лабиринта, почти все активные нейроны «системы GPS» были вовлечены в отслеживание соседа; и только около 13% — в случае необходимости выбрать другой рукав.

«У нейронов не возникает путаницы, — комментирует Сигэёоси Фуджисава, заведующий лабораторией RIKEN BSI, — Активность клеток "наблюдателя" позволяет с высокой точностью реконструировать перемещения обеих крыс, и даже сказать, что кто-то из них находится сейчас в месте, в котором когда-то побывали они обе».

Фуджисава и его коллеги предполагают, что, гиппокамп способен формировать четыре типа пространственных моделей: модель самой особи, модель наблюдаемой особи, модель взаиморасположения особей в пространстве в одно и то же время, и отметки о посещении разными особями одних и тех же точек пространства в разное время.

Полученные выводы расширяют существующую теорию когнитивных карт и дополняют представление о роли гиппокампа в когнитивных процессах.

P.S. Такие карты являются только составной частью модели реальности, вычисленной мозгом крысы, полагаю...

Константин Глинка

Цитата: ArefievPV от января 11, 2018, 08:23:43каждый год от болезней, связанных с табакокурением, по всему миру умирают 6 миллионов человек, и цифра эта продолжает расти

Позволю себе выразить сомнения в этой цифре. Её убедительно разоблачает выдающийся русский мыслитель Юрий Игнатьевич Мухин. http://ymuhin.ru/node/1447/snova-o-polze-kureniya-tabaka

Действительно, все болезни от нервов, а умеренное табакокурение нервы успокаивает.

Константин Глинка

Цитата: ArefievPV от января 20, 2018, 15:46:11Нейробиологи из RIKEN (Япония) показали новые возможности механизмов пространственной ориентации — активность «системы GPS» крыс способна показать не только положение самой особи в пространстве, но и перемещения крыс, находящихся рядом.

Драгоценнейшее свидетельство в пользу Гипотезы Рекурсивной эволюции и Биосферы как единого организма.

Спасибо. Используем.